Сердце крысы
Шрифт:
Разглядев их повнимательней, мы заметили, что они с ног до головы испачканы зловонной моральной грязью, и она не смывалась даже с помощью персоли.
Первая шайка прибыла ночью и сразу стала рыскать по нашим улицам в поисках того, что было нам совсем не известно. Они искали неких «противников КАС»!
Когда заявилась вторая компания, крику стало ещё больше. Эти искали тех, кто ненавидит КАС…
Что такое КАС никто не мог вразумительно объяснить, и те и другие поднимали палец к небу и важно произносили,
Всё же удалось выяснить, что это какая-то аббревиатура. Мы сначала подумали, что это местное название каметы Галлея, она многим суеверным народам внушает страх и ужас, однако веских подтверждений эта гипотеза не получила.
Мы уже почти притерпелись к странным пришельцам, некоторых они даже веселили, как вдруг наше общество было разбужено посреди ночи чудовищным шумом…
Обе компании, вцепившись, что есть сил, друг в друга, катались по мостовой. Такого у нас уже давно не было.
Наши пожарные с трудом растащили дерущихся и поместили в специальную гостиницу для психбольных до утра. Правда, были и такие, кто предлагал отправить их куда-нибудь подальше – послать в Америку или на Марс, но мы всё же решили сохранить их как экзотическую достопримечательность вполне продвинутого общества, чтобы каждый желающий – «освежить воспоминания» о прошлой жизни, мог сделать это совершенно бесплатно, и не выезжая за границу.
Это было для нас важно и ещё по одной причине – надежды на конструктивную роль оппозиции не вполне оправдались.
«Тройка» не принесла нашему обществу той пользы, на которую мы все-таки рассчитывали.
Они тут же истратили выделенные для работы фонды на закупку дорогой импортной аппаратуры – для измерения высоты кресла с точностью до одного ранжира! Точность до одной десятой доли микрона их почему-то не устраивала.
Искать изъяны в нашем законодательстве им было просто некогда.
Кое-кто из крыс, обучившихся прямохождению, предлагал в порыве милосердия послать спасательный десант в страну первичного проживания пришельцев, но внешняя разведка достоверно донесла, что там уже буквально нечего спасать – нет ни одного жилого дома, где проживали бы разумные существа.
По замусоренным улицам мертвых городов шныряли одуревшие от злобы существа и маниакально искали всё новых и новых противников прогресса. Называли они себя как индейцы – крикуны долины смерти.
Если им все-таки попадалась несчастная недобитая жертва, они тут же схватывали её и бросали в большой костер под милым названием – «огонёк».
В мгновение ока от жертвы оставался только пепел – и это считалось новой победой гуманизма!
Когда были поджарены все возможные оппоненты, неутомимые активисты образовали гражданский фронт, члены которого повели непримиримую борьбу за установление незалежности Луны от Земли, а Земли –
Разве могли им помочь мы, совсем ещё молодые гуманисты?
36
Сегодня вечером шли всем лабом к остановке. Ирборша, забыв о своей болезни, вероятно, по причине спешки, – визжать и пятиться, вдруг бросилась к передней двери и вскочила на подножку, когда автобус уже начал отъезжать.
Бог мой, я замер…
Из-под пальто нашей, по всем параметрам, вполне привлекательной начальницы свисала длинная веревка. И было бы это делом, хоть и непривычным, но всё же заурядным, если бы не одно «но».
Веревка сама по себе двигалась – ожесточенно щелкая по асфальту.
И это был полный атас…
Всё это чрезвычайно меня интригивало, и, если бы не свои личные причины, я бы занялся этим вопросом досконально, как и положено ученому.
Однако и с моим собственным телом начинало твориться что-то неладное – всё время хотелось тереть лицо руками, и ужасно чесались бока. Так что своих грешков – что мошек майским вечером в саду…
Не до Милева и его уважаемой компании.
37
А музыка всё же играла – и Фраер бодро танцевал.
Вмиг распихал крыс у кормушки – и ну лопать! Куда в него столько влезает? Будто в жизни не ёдывал отрубей вкуснее! Замша пока миндальничает, но, думаю, недолго её не хватит. Обвыкнет – и за дела!
Начнет передел интеллектуальной собствнности.
Короче, заживут, как люди.
Новые крысы туго поддаются перевоспитанию, Фраер, в обход установленных правил, пообещав, что достанет американскую сверхточную технику, завел шашни с оппозицией – кажется, сторговались. Вы спросите – как это? Отвечу – легко! Итс изи – если вы американец!
Грустно наблюдать пустующую лабораторию. Одинокая фигурка за большим лабораторным столом – печальное зрелище!
Я машу Малявке лапой – ибо это она. Но ей, конечно, не до меня, она меня в упор не видит. Она пишет в свой лабораторный журнал. Но что она там пишет, если в их обществе сегодня только одна наука востребована – хандрология, толкующая склонность к мрачному, тоскливому мироощущению.
Кстати, хандра – отличный иммунитет против фантазии. Секретное оружие против всего народа.
Звонок. Семнадцать сорок пять. Конец этой волынке. Как хочется перегрызть металл ненавистной клетки и убежать! Но разве убежишь от самого себя?
Да и эксперимент ещё не закончился…
Москва
Ноябрь 1986 г.