Сердце кугуара
Шрифт:
На Химнессе у него осталась пара незаконченных дел. И парочка должников. Он будет думать о ней, и это даст ему силы, чтобы вернуться. И отомстить.
Спасательная корзина опустилась достаточно низко, и Лукаш усадил в нее девушку. Порывисто поцеловал и отступил, поднимая руки. На его лице застыло странное выражение. А потом, когда корзина начала медленно подниматься, Ева увидела, как шевельнулись его запекшиеся губы:
— Прощай.
Услышала не ушами, а сердцем. И в тот же миг поняла.
— Лукаш, нет! — закричав, она просунула
Но он остался стоять, где стоял. Даже не шевельнулся. Только смотрел, не мигая, как корзина поднимается все выше и выше, унося в небо его единственную. Он слышал, как Ева плачет и матерится сквозь слезы, обзывая его последними словами. И обещает ему все возможные кары. На секунду его губы искривились в печальной усмешке: что ж, у нее есть право его ненавидеть. Он заслужил.
Когда корзина зависла под брюхом вертолета, пилот приглушил прожекторы. Теперь только один из них смотрел вниз, освещая полузатопленный катер, замерший на подводной скале, задрав нос. И одинокую фигуру на палубе.
Лукаш видел, как вместе с корзиной на тросах поднимались военные, даже в воздухе продолжая держать его на мушке. Видел мужчину, который, перегнувшись через борт вертолета, помог втащить девушку внутрь. Видел, как этот же мужчина задраил вход. А потом вертолет развернулся, уходя ввысь, и растаял в грозовой дымке.
Где-то в глубине звериной души зародилось отчаяние. Прорвалось сквозь горло раскатистым рыком. Этот рык разнесся над океаном, заглушая шум ветра и волн. В нем была только боль. Она охватила Лукаша изнутри, разошлась по телу леденящей волной, и он, упав на колени, почувствовал, как внутренний зверь рвется наружу.
И не стал его останавливать.
Впервые в жизни Лукаш хотел забыть, что он человек. Стать зверем. Выпустить свою боль.
Вот и все.
На это раз действительно все…
Прощай, Ева…
Глава 25
Шейн Догерти — агент Скотланд-Ярда — стоял в коридоре военной клиники Сант-Анджело и смотрел через застекленный пролет на девушку, лежавшую в палате интенсивной терапии. Его давняя и безответная любовь. Столько лет прошло со дня их расставания, но глупое сердце до сих пор не забыло тех нескольких дружеских встреч, которые она ему подарила. Он помнил ее юной, романтичной, немного наивной особой, верящей в справедливость и мир во всем мире.
А что с ней стало теперь?
Девушка, лежавшая на больничной кровати, казалась тенью самой себя. Бледная, с похудевшим лицом, на котором темными пятнами выделялись запавшие глаза. Она равнодушно смотрела в потолок и почти не реагировала на присутствие врача, который суетился возле нее, проверяя показания приборов и сверяя их с медкартой, которую держал в руках.
Хотел бы Шейн знать, о чем она думает.
С тех пор, как спасательный вертолет доставил Еву Воронцову на остров Тайра,
Военные, доставившие девушку, сообщили, что сняли ее с тонувшего катера. И что с ней был мужчина, вер. Это его она умоляла спасти, когда металась в бреду.
Шейн помнил, как первый раз вошел к ней в палату. Ева была в таком состоянии, что не узнала его. Схватила за руку, сжав с такой силой, какую трудно было бы заподозрить в столь хрупкой особе, и лихорадочно зашептала:
— Пожалуйста. Я вас очень прошу. Помогите… Найдите его…Ему нужна наша помощь!
— Кому — ему, Ева? — переспросил он, нагнувшись ближе. Глаза девушки были открыты, но она ничего не видела, находясь во власти бреда.
— Лукашу… — запекшиеся губы еле выдохнули это имя. — Его зовут Лукаш Каховский…
Найти нужную информацию оказалось несложно, особенно, если у тебя удостоверение агента ЕСР с пятым уровнем допуска. Уже через час Шейн знал, кто такой Лукаш Каховский. Мужчина-вер, белый, хронологический возраст пятьдесят лет, биологический — тридцать. Регистрационный номер, место регистрации, уровень опасности для окружающих… Вся подноготная.
Тщательно изучив данные, Шейн сделал запрос в соответствующие инстанции. И был поражен ответом. Лукаш Каховский не существовал. Официально он был утилизирован в восьмидесятых, как результат неудачного эксперимента с сотнями других таких же несчастных.
Каким же образом он прожил все эти годы? Неужели в систему закралась ошибка, или кто-то нарочно подделал данные?
Сейчас, стоя в коридоре больницы и глядя на Еву, Шейн пытался найти ответ.
Когда доктор Нейман вышел, Догерти шагнул к нему, придерживая рукой накинутый на плечи белый халат:
— Док, как она?
Остановившись, врач взглянул на него поверх стекол очков.
Потом, с задумчивым вздохом заглянул в свои записи.
— Что я могу вам сказать, агент Догерти? У девушки сильный шок. Мы, конечно, делаем все, что в наших силах, но…
Он поджал губы, точно раздумывая, стоит ли этому человеку знать то, что он намерен ему сообщить.
— Говорите. Ее жизнь в опасности? — Шейн Догерти сжал кулаки.
— Нет, что вы. Возникла проблема иного толка. — Врач захлопнул папку и решительно произнес: — Идемте в мой кабинет. Мне нужно с вами поговорить.
Шейн бросил еще один взгляд на девушку и проследовал за врачом.
— Так что за проблема? — он прикрыл за собой дверь кабинета и остановился напротив Неймана.
Тот аккуратно положил папку с медкартой на стопку таких же папок в углу стола. Потом сел в кресло и сложил пальцы домиком.