Сердце пяти миров

Андреевич София

Она сжимала в руках закутанный в ткань афатр, который ей передал Номариам, и слушала. Ей нельзя было дотрагиваться до боевого меча, пока с ней был ее кинжал акрай, но и Фир взять его тоже не мог, так что ей пришлось со всеми предосторожностями завернуть клинок в кусок полотна и нести так.

Фир сказал, что проводит ее к палаткам. Многие воины считали, что не стоит расхолаживаться и забывать о войне из-за глотка молока, и тоже не стали занимать дома, оставшись спать по-походному, на земле. Но когда Шербера спросила Фира, он только усмехнулся:

— То, что

я сплю под крышей дома и не на земле, не делает меня меньше воином и мужчиной, Шербера.

И он снова был прав.

Темная, почти черная одежда кароса каросе делала их обоих заметными в толпе, так что их провожали взглядами до самого края лагеря, где раскинул свою палатку Прэйир.

Прэйир чистил меч: вонзал его глубоко в нагретый солнцем песок, набирал в горсть, скреб, заставляя камень сиять все ярче, и он увидел Фира издалека, нахмурился и оставил свое дело. Поднялся с камня, на котором сидел, сжимая меч в руке, и встретил их темным неприветливым взглядом. Другие воины, похоже, уже знали, зачем к палаткам пришли карос каросе и пламенноволосая акрай, и взгляды лишь равнодушно скользнули по Шербере и Фиру. Каким бы ни было их мнение насчет женщины, обучающейся владеть мечом, они придержали его при себе.

— Не знал, что моей же акрай нужна охрана, чтобы прийти ко мне, — сказал Прэйир насмешливо, глядя на Фира, остановившегося позади нее.

— Я пришла за уроком, воин, — сказала Шербера смиренно, пряча обиду. — Ты обещал научить меня.

— Я и не собираюсь отказываться от обещания, — ответил он.

Прэйир приблизился, и она задрала голову и посмотрела ему в глаза. Шербера думала увидеть в них злость. Но ее не было. Перед ней уже стоял не мужчина, который скоро должен был связаться с ней узами богини Инифри, нет, это был воин, обретший ученика, которому нужно передать свое знание.

— Ты принесла меч? — Он говорил ей с ней так, словно Фир и не замер позади них молчаливой скалой. — Покажи мне.

— Сначала мне придется снять с себя кинжал акрай, — сказала она.

Прэйир отступил, и Шербера положила завернутый в ткань меч на камень, и аккуратно и быстро отстегнула от ноги кинжал. Только избавившись от одной силы, она посмела прикоснуться к другой. Развернув ткань, она на мгновение замерла, любуясь клинком, который выбрал для нее Номариам — темным, смертельно острым.

— Его выбрал для тебя маг, — сказал Прэйир, разглядывая меч, и в голосе его прозвучало сдержанное одобрение.

Она подтвердила.

— Мы выйдем за лагерь, чтобы было поменьше глаз. Карос каросе может идти. Дальше ты пойдешь только со мной.

Шербера была готова к тому, что Фир возразит, но он промолчал. Только заглянул ей в лицо, когда она подошла к нему и положила руки на его широкую грудь, успокаивая заворчавшего зверя, и кивнул, когда она спросила, вернуться ли к нему после.

— Ты вернешься и расскажешь мне все, Шербера. Если он будет жесток с тобой, скажи мне, и я убью его, — сказал он ей так, словно Прэйира не было рядом, и, развернувшись, пошел прочь, и воины расступались перед ним, давая ему путь.

— Бери меч и идем,

женщина, — сказал Прэйир позади нее. Он стоял у своей палатки и наблюдал за Шерберой, и махнул рукой в сторону реки, когда она повернулась. — У меня нет всего времени пустыни, чтобы учить тебя.

Она последовала за Прэйиром по широким улицам лагеря к его краю. Воины снова провожали их взглядами, но если Фир не обращал на эти взгляды внимания, то Прэйир буквально сверлил глазами любопытных, заставляя их опускать лица и делать вид, что разглядывание было случайностью.

— Почему ты вызвался обучать меня, если не хотел этого? — спросила она у его широкой спины, когда они покинули пределы лагеря и вышли к реке.

Стражи у берега было меньше, чем вчера, но воины и маги все равно были наготове. Зеленокожие бежали, но они могли вернуться. Дикая жизнь, что с нее взять; сегодня она труслива, а завтра звереет и бежит навстречу людям, скаля зубы и рыча.

— Ты считаешь, что я не могу тебя ничему научить? — отозвался он, останавливаясь у края берега и разворачиваясь к ней лицом.

Она спрашивала не о том, но решила промолчать. Если Прэйир откажется, Тэррику придется искать ей нового учителя. А среди воинов не так уж и много найдется желающих возиться с женщиной вместо того, чтобы отдыхать и набираться сил для нового длинного перехода. Шербера решила, что лучше все-таки пока попридержать язык… но Прэйир словно не ждал ответа.

— Бери в руки меч, женщина, — сказал он ей. — Становись напротив меня, чтобы магия увидела противника.

Она ухватилась за рукоятку, стащила с клинка ткань и отбросила ее в сторону, чтобы та не мешала. Пальцы сжались вокруг каменного основания, и меч стал теплеть, но того лихорадочного жара, что охватил ее во время боя, не было. Просто тепло, просто отголосок магии, просто тяжелый афатр в ее руках.

— Попробуй ударить меня, если сможешь, акрай.

Она тут же замахнулась — и в следующее мгновение меч оказался лежащим в песке поодаль, а сама Шербера ахнула от резкой боли, пронзившей руки.

— Подними меч.

И ведь он как будто бы даже не сдвинулся с места. Крошечное, незаметное движение — и Шербера лишилась оружия так быстро, что даже этого не поняла. Чего бы она лишилась следующим, если бы это был бой? Руки? Головы?

— Без магии боя все не так уж и легко, акрай, — сказал Прэйир ей, когда она ухватила меч покрепче и снова встала напротив него. — Но если ты хочешь научиться сражаться оружием, для начала тебе стоит научиться удерживать его в руках. Ударь меня.

Удар — и Шербера снова вскрикнула, когда меч отлетел в сторону.

— Если ты захочешь остановиться, если вдруг передумаешь… — Насмешку в голосе Прэйира нельзя было спутать ни с чем другим. — Ты можешь сказать мне, и я пойму.

Она вздернула голову и посмотрела на него, в его грозовые глаза под темными густыми бровями, в его лицо, открыто насмехающееся над ее глупым желанием научиться держать оружие.

— Я никогда этого не скажу.

Чуть заметная судорога пробежала по его лицу, и насмешка ушла из глаз.