Сердце владыки моря
Шрифт:
Ну, и наконец, боевая магия, доступная единицам. Не знаю, до какой ступени ты способна обучиться, и, честно говоря, не вполне уверен в том, что тебе это необходимо, но не могу решать за тебя. Только ты можешь почувствовать свою готовность стать магом. Подумай, позанимайся немного, я попрошу отца сопровождать тебя на занятия, наконец-то у него появится повод остаться дома, а не прочёсывать в очередной раз лес в поисках воинов Тени и прочих неприятностей, и ещё отправлю письмо в цитадель. А пока что пойдём, ты должна кое-что увидеть.
Брат обнял меня и вывел из комнаты мага, мы направились в библиотеку, где нас ждал Мудрейший, листая на столе книгу. Птухайл ещё не взобрался на свой дневной трон, и библиотеку
– Приветствую тебя, Мира.
– Доброе утро, Мудрейший.
– Взгляни-ка сюда.
Он подвинул блестящей чёрной лапой раскрытую книгу, и мне даже не пришлось всматриваться в тщательно прорисованную картинку на два разворота, потому что перед глазами тотчас возник знакомый образ: чёрный корабль, с бортов, парусов и мачт которого стекает потоками вода, а на верхней палубе стоит мужчина с развевающимися тёмными волосами и повязкой на левом глазу. От неожиданности я даже отпрянула от стола.
– Это он, – сказала я, опускаясь в кресло и непонимающе глядя на ворона, а потом на брата, – что это за книга?
– Так я и думал, – прокашлял ворон, – это очень старая книга, но, как видишь, ничего не изменилось. Ты встретила короля фоморов, Мира, боюсь тебе очень повезло, что ты осталась жива.
– Короля фоморов? Но он совсем не похож на этих толсторуких уродов, он больше похож на эльфа.
Только сейчас я заметила, как жгло мою спину. Одни воспоминания о корабле вызывали во мне чувство тревоги, будто опасность всё ещё грозила мне, как тогда.
– Ещё со времён Бреса, когда фоморы сражались с нашими богами, их короли не выглядели, как ты выразилась, толсторукими уродами. Брес же, по описаниям, был невероятно красив. Но их красота – лишь защитная оболочка, внутри они жадные и жестокие существа.
– Но почему король отозвал свою армию? Я слышала его голос, это он тогда отдал приказ, и толсторукие покинули наше судно. И ещё я видела, что он смотрел на меня.
Я не стала уточнять, что в тот момент кто-то из них тащил меня к лестнице, и что их король, по всей видимости, вообще не спускал с меня глаз, то есть одного глаза. Ни к чему пугать брата такими подробностями, а то он не только в цитадель, но и за ворота меня не выпустит.
– Этого мы не знаем, – сказал Аадрион, прочёсывая пальцами волосы ото лба к затылку, что намекало на его волнение, – но в любом случае, дело здесь нечисто, фоморам что-то нужно, они преследуют конкретную цель, а не просто традиционно грабят и убивают.
Дариен отправился в Зеелонд тем же вечером. По его сосредоточенному взгляду я поняла, что-то произошло, но он только отмахнулся от моих вопросов. Мне, конечно, хотелось бы пойти с ним, но он не позвал, а напрашиваться я не стала. Дариен правитель эльфийских земель, это, примерно, как губернатор области, а я тут неожиданно заявилась и хочу, чтобы он со мной возился. Нет, нужно быть взрослой и максимально самостоятельной. Хотя, о чем я говорю? Без знания языка мне не выйти за пределы замка одной. Ради одного этого мне бы стоило посетить цитадель магии.
Когда мы пришли в комнату Кона снова, он сказал, что необходимо начать с тренировки концентрации, отвёл меня в небольшую каморку, поставил на стол какое-то растение с круглыми мохнатыми листьями в зелёном глиняном горшке, объяснил, что я должна смотреть на этот цветок до тех пор, пока не увижу, как на тонком стебельке распустится едва заметный, похожий на мелкую розовую бусинку, бутон, и посоветовал папе не мешать моей тренировке.
Папа усмехнулся, похлопал меня по плечу, пожелал приятного урока и ушёл, а я сосредоточилась на растении. Каждый его листочек покрывали тысячи коротких ворсинок и тысячи мелких пупырышков под ними. На нижней белой стороне листа выступали чёткие прожилки, как вены на папиных руках. По венам я плавно перешла к папиному лицу, к сеточке морщинок возле глаз, к улыбке, которая делала его похожим на мальчика. А вот Аадрион редко улыбался, и улыбка не молодила его, наоборот, превращала в мудреца, спустившегося с небес и снисходительно посматривающего на суетливый народец. Улыбка Дариена перекрыла все образы, а я подпёрла голову рукой, потому что чувствовала, как начинаю таять сладким крем-брюле под солнцем. Смеющиеся глаза Дариена вскоре помрачнели, заставив на небе сомкнуться тучи, я ощутила дрожь, но потянулась пальцами к его щеке, а когда коснулась её, то это оказалось не его щекой, а щекой смотрящего на меня одним тёмным глазом королём фоморов.
– Мира, – кто-то потрепал меня за плечо, и я встрепенулась.
Неужели заснула? Вот позорище, бросив взгляд на цветок, я увидела, что бутон уже распустился и поигрывал алыми лепестками в свете взлетевшего к облакам Птухайла.
Кон покачал головой, но глаза его улыбались.
– До встречи после рассвета, – протянул он, словно это было строчкой из песни.
Я смутилась.
– Простите, Кон, до встречи, – промямлила в ответ и вышла, сгорая от этого позора. Так опозориться в первый день занятий.
– Да какой из меня маг, – пожаловалась я папе, когда мы сидели в маленькой столовой возле кухни вдвоём и поглощали сыр со свежими овощами и зеленью, которые я запивала водой, а папа – чем-то подозрительно розовым из плетёной бутылки, – у меня не получилось сконцентрироваться на цветке, чтобы увидеть, как распускается бутон.
– А год назад ты владела мечом или хотя бы думала, что когда-либо возьмёшь его в руки? – спросил папа и посмотрел мне в глаза.
– Нет, – засмеялась я, – но это другое. Разве можно так вот взять и научиться магии? Разве это не дар свыше?
Папа вздохнул, отхлебнул из кружки, понюхал кусочек сыра.
– Наверное, я не тот, кто должен тебе это объяснять. Но, по крайней мере, я твой отец, – сказал папа и потёр ладони друг об дружку, потом сцепил руки в замок. – Природа, скажем так, бросила своё магическое семя ещё до твоего рождения. Сумеешь ли ты его взрастить, вот вопрос. Ты должна попробовать. Так же, как попробовала взять в руки меч. Кон поможет тебе, поверь, столько лет твоя магия томилась где-то глубоко-глубоко, это всё равно что открыть кран, десятки лет неиспользуемой колонки. Прости, я не мастер сравнений, ты, наверное, толком не знаешь, что такое колонка, ну к примеру, трубы, по которым долго-долго уже не бежала вода. Ну, надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать. Ты только что попыталась открыть кран. Он не поддался. Продолжай пытаться.
Я улыбнулась. Что же, сравнение с заржавевшим краном мне вполне подходило.
Как только я вошла в комнату Кона, он кивнул, указал рукой на стул перед моим знакомым цветком.
– Твоё задание, – протянул он и вышел.
Мы с растением остались один на один. Я рассматривала его, гадая, как скоро он должен распуститься, а чтобы снова не улететь в своих мыслях в неведомые дали и не уснуть, я стала думать о своем задании. Разве это трудная задача? Только лишь дождаться, когда цветок раскроет лепестки. Вот он, такой маленький, невзрачный цветочек в зелёном горшочке. Листья и стебелёк с одним единственным розоватым бутоном, размером с точку на бумаге. Ничего лишнего, наверное, Кон нарочно подобрал это растение, чтобы рассматривать на нём было нечего. Пять секунд и он уже рассмотрен со всех сторон. Никаких особых отметин. Ровный зелёный цвет листьев, Такой же зелёный цвет горшка, розовая точка и немного тёмной сырой земли. Похоже его только что полили, потому что земля блестела от влаги, словно живые тёмные глаза.