Сердечные риски, или пять валентинок
Шрифт:
Я вглядывалась в потянувшиеся полотна освещенных витрин магазинов, ресторанов. Мельтешили прохожие. Мелькнул сквер с припорошенными снегом стволами деревьев, причудливо переплетенными тенями от их ветвей - полянка света, отвоеванная у темноты серебряными сферами фонарей.
Желала отгородиться от человека, сидящего так близко, что это вызывает неприятную стянутость и ледяной ком в желудке. Всякий раз я остро чувствовала момент, когда он смотрел на меня. Ощущала, как сильно хочет переступить черту молчания. Давила тревогу, досаду, мысли, накатывающие на меня возобновившейся головной болью.
Еще двадцать минут в пути…
– Это, и правда, был хорошо проведенный тренинг, - с расстановкой заговорил он. Тихий мелодичный голос, но резанувший мой слух. – Не без недочетов, что есть, то есть. Мы все их с вами обговорим. Но учитывая обстоятельства…
Он умолк, а я не смотрела на него. Все его слова будто не касались меня, проплывали мимо, как за окном автомобиля проплывали здания, фонарные столбы, вывески, витрины, люди.
– Я понимаю, что из-за моих замечаний, которые я вам до этого делал… Ну, и те мои слова в первый день… Вы теперь думаете, что ваша работа – полный провал. Это не совсем так. Вернее, абсолютно не так!
Стремится в чем-то убедить меня, даже слегка горячится, но откуда ему знать, что я думаю? Зачем ему вообще это знать?
Новая остановка на светофоре. Вадим развернулся ко мне, продолжил:
– У вас большой потенциал и дар чувствовать аудиторию, подстраиваться под нее. И очень помогает арсенал этих ваших психологических игр. Думаю, через год, если не раньше, вы станете лучшим тренером агентства. Заберетесь на вашу вершину успеха. Если это то, чего вы добиваетесь.
Я помертвела, кровь отхлынула от лица. Мороз прошиб позвоночник, желудок и горло сжал болезненный спазм. Глаза застлала серая пелена.
«Везу вас к новой вершине успеха», - так определил нашу поезду Дмитрий Савельев. Чуть больше месяца назад. Тогда у меня были тоже неоднозначные эмоции. Сомнение, настороженность, довольно решительное «нет». Но все сгорело в топке тяги, влечения. Симпатии, одним словом. И все в мелкое крошево разбилось, так и не сумев собраться во что-то целое. Надежное. Мелкое крошево… И до сих пор я среди последствий этого.
«Заберетесь на вашу вершину успеха», - так секунду назад сказал мне его старший брат. Человек, попеременно внушающий мне неприязнь и восхищение. Которому симпатизирую так же, как и не принимаю. Который вызывает у меня волнение, нервозность, нежеланные и навязчивые. Которому признательна в той же мере, как и нетерпима. И которого никак не могу понять и разгадать.
И не хочу. Не стану.
И не верю в совпадения. Одинаковый выбор слов обоими братьями – четкий знак мне: оба способны пробивать обаянием барьеры и защиту, оба опасны, имея талант залезать в душу, точно воры.
Разжав зубы, стиснувшие нижнюю губу, я, еле справившись с недвигающимся языком, мертвым тоном произнесла стандартно-разменное:
– Спасибо. Это… приятно слышать.
Не взглянула на него – нельзя показывать свое лицо. Мы как раз тронулись, набирая скорость, но он вдруг вывернул вправо и затормозил у аптеки. Белые объемные буквы, крест, заключенный в круг, - на зеленом фоне вывески. Отгрызали себе местечко на мрачном холсте ночи. К двойным дверям вела расчищенная дорожка, залитая мутно-желтым светом фонарей и подсветки крыльца.
Внезапный маневр и остановка взбудоражили меня. Невольно развернулась к Савельеву и с тревогой спросила:
– Что-то случилось?
– Да. – Его интенсивный взгляд сверлил мое лицо. – Вы случились.
Что это значит? Что происходит?
Заметила, что слишком часто делаю вдохи. Осознала, что внутри зарождается холодная дрожь, от напряжения у меня замлели пальцы, впившиеся в кожу сумки, и ноги, с силой упирающиеся в пол.
– Послушайте, - Вадим сбивчиво, торопливо заговорил. – Возможно, я выбрал неправильный способ, но вот этот разговор между нами давно должен был состояться. Но к вам чрезвычайно трудно подступиться. Вы, наверное, даже отчета себе не отдаете в том, как гордо и независимо держитесь. К таким людям, как вы, не подойдешь просто так, без подготовки в виде списка из тезисов будущей беседы… Вы иногда так смотрите на меня, будто видите насквозь. Это немного пугает.
За маленькой улыбкой и быстрыми, запальчиво выдаваемыми фразами, как я с изумлением отметила, он прятал смущение и взволнованность. Я видела их в его живых, полускрытых в сумеречном изменчивом свете глазах. Они как будто наполнили салон машины, неожиданно изменили полярность этой вечно висящей между ним и мной напряженности.
– Давайте я вам объясню кое-что, - порывисто провел рукой по волосам, на миг устремил взгляд перед собой, поджал губы, а затем – все внимание на меня.
До дрожи проницательные, мудрые, серьезные и яркие глаза. Я смотрела в них словно загипнотизированная. Таким я его никогда не видела: сконцентрированным и нервным, подавляющим и уязвимым.
– Проясню свою точку зрения на вопрос ведения бизнеса. Не волнуйтесь, никаких экономических терминов, речь только о человеческом факторе, он вам как раз близок и ясен. Вы выслушаете?
Я механически кивнула. Расцепив пальцы, сжимающие сумку, заправила за уши падающие на лицо волосы, пошевелилась, чувствуя дискомфорт в одеревеневших мышцах.
Облизав губы и шумно выдохнув, Вадим продолжил:
– Это лично мое кредо. Мои взгляды на вещи. Я их никому не навязывал и не навязываю… Я всегда хотел больше, чем просто что-то свое, свое дело, имею в виду. Но вот только с «Мэнпауэр» у меня вылепливается что-то. И, будем надеяться, получится.
Теперь я не узнавала его, с него будто слетел кожух постоянной сдержанности, осторожности. Горячая натура, так говорят про таких людей. К ним не возможно не тянуться, но их импульсивность может быть разрушительна.
– Я хочу такую фирму, где каждый сотрудник – та индивидуальность, что вносит свой вклад в создание общей мозаики успеха. Каждый не винтик, не шурупчик, а важная составляющая. Полноценный член команды со своим видением, которое берется в расчет остальными. И отношение к нему соответствующее. Каждый болеет за общее дело и за свой, скажем так, «участок» работы, ответственности. Каждый больше чем сотрудник, а как друг. Понимаете меня?
Невероятно для мужчины его лет исповедовать и демонстрировать такую «веру в человека». Невероятно, но… нельзя не восхититься. И поскольку эта вера и цель – весь он, суть его магнетизма, понимаю, почему другие зажигаются тем же огнем...
– Да, понимаю, - чуть осипшим голосом ответила я после небольшой паузы.
Испытующий горящий взгляд сменился насмешливым и недоверчивым. Он покачал головой:
– У вас на лице все написано. Что вы на самом деле думаете?
Прочел меня. Причем легко. Тревожное предчувствие холодком свернулось под ложечкой.Вновь зашевелившись на месте, поправив не нуждающиеся в этом волосы, я попыталась подобрать ускользающие слова. Он опередил, поспешно заявив: