Сердечные риски, или пять валентинок
Шрифт:
– Нет предела совершенствованию, - вполголоса, сама для себя заключила я, но он смог расслышать.
– Что-то в этом роде, - засмеялся, подался вперед, ко мне, положив сложенные руки на стол. – Снова назовете меня идеалистом?
Покачав головой, я отложила ложку и, по-прежнему избегая контакта наших глаз, отпила кофе.
– Теперь, скорее, энтузиастом.
– И улыбнулась, услышав его заразительный смех на мое высказывание. Все-таки он необыкновенный мужчина…
Вкус кофе, шероховато-горьким теплом прокатившийся по языку, слился с этим моментом: суета уже немногочисленных покупателей, конец длинного дня, запоминающегося колоритным мозаичным узором событий и информации, тревожащее, но согревающее, будто наполняющее искорками хорошего предчувствия присутствие Вадима.
Его руки были расположены очень близко к моим, при желании я могла бы накрыть их своей ладонью…
– Итак, а вы? Признания будут? – он застал меня врасплох своим вопросом, и я машинально перевела взгляд на его лицо. – Я вот не назвал бы вас ни идеалистом, ни энтузиастом.
Юмор, светившийся в его глазах, маскировал жгучее любопытство. Отметила, что он будто напрягся в ожидании моих слов, еще ближе придвинулся ко мне, создавая между нами поле, похожее на электрическое, волнующее.
– Я обычный реалист, - я пожала плечами, возвратив чашку на блюдце. – Скучный человек, стремящийся качественно делать свою работу, что бывает с переменным успехом. И все.
Сосредоточила взгляд на темной отполированной столешнице – слишком проницательные у него глаза, беспрепятственно заглядывают мне в душу, затрагивают там что-то… Я проходила уже через такое: проникновенный взгляд точно таких же серых глаз напротив, располагающая откровенничать улыбка, так же схожая с этой, ежеминутно сгущающаяся аура полного приятия и близости…
Уже поздно. Нужно напомнить ему об этом. На сегодня дела закончены, и хотелось бы поскорее попасть домой.
Отодвинувшись от него, разорвав эту странную цепь будоражащих электрических импульсов, словно пробегающих между нашими сложенными на столе руками, я сделала еще один глоток кофе и взглянула на Савельева. Прищурившись, обаятельно улыбаясь, он почесывал подбородок. Вопросительно приподнял одну бровь:
– Скучный человек? Переменный успех? Да я такого перфекциониста, как вы, еще не встречал.
По какой-то причине ему удалось совершенно смутить меня. Возможно, потому, что уловила в его глазах огонек восхищения. Может быть, потому, что предметом разговора так внезапно стала я сама, вернее, мои качества. На щеках выступил румянец, я опустила глаза, провела рукой по лбу и поправила волосы. Он заметил мою реакцию, тут же поднял ладони в жесте капитуляции и со смехом пояснил:
– О нет! Это был неуклюжий комплимент. Не рассматривайте это как критику. Я в курсе, что вы чувствительны к ней.
Покраснела еще больше, на секунду наклонив голову, спрятала лицо в ладонях. Что же это такое? Надо же! Пришла в смятение и растерялась в тривиальной беседе. Глубоко вздохнув, я вернула себе самообладание и невозмутимо, с дружеской улыбкой посмотрела на Вадима:
– Я приняла комплимент, спасибо. И надеюсь, вы не станете меня щадить… Зная, что мне нелегко дается критика.
Он несколько мгновений молча глядел в мое лицо. Странное выражение внимательных глаз. Улыбался одним уголком рта, однако, когда заговорил, тон его голоса был серьезным.
– Знаете, когда я вас в первый раз увидел, меня поразил вот этот контраст, - упорно удерживал мой взгляд. – То, какая вы снаружи: яркая, можно даже сказать, огненная. Ваши волосы, глаза и эта блузка, что в тот день была на вас… Мне казалось, следующий логичный шаг – вспыхнуть. Но то, как вы себя держали, как смотрели: деловитость, ледяная сдержанность, отстраненность... Невозможно не задаваться вопросами, не зацепиться, пройти мимо. И вот сейчас…
Он замолчал, оборвав себя на середине фразы, как будто ухватился за какую-то другую мысль. А затем, лукаво ухмыльнувшись, поднялся с места:
– Пойдемте! Оставьте этот кофе, он все равно ужасен, совсем остыл, - протянул мне ладонь.
– Да, пора домой, - отвернувшись от него, пытаясь собраться, остановить замешательство и ознобом пробежавшее по коже волнение от сказанного им, я сняла со спинки сумку. Инстинктивно дернулась, когда его большая и горячая рука неожиданно обхватила мою, потянув меня со стула.
– Потом домой. Сначала покажу вам кое-какой отдел здесь.
Задержался, чтобы прихватить мое пальто, а после достаточно быстрым шагом направился куда-то в сторону отделов с одеждой и далее – с журналами и книгами, насколько я сумела сориентироваться, выглядывая из-за его широкой спины.
Меня волновало прожигающее тепло его ладони, крепко сжимающей мою, - сильная, твердая рука… Каждый нерв в моем теле будто звенел, требуя или прервать этот контакт, или психологически закрыться от него. По сути, все нейтрально. Настолько, насколько оно может быть в данной ситуации. У меня нет причин высвободиться из хватки его руки. И… было что-то новое в том, что за кем-то приходилось следовать, доверившись. Не отставать, подстраиваться под шаг.
Не те впечатления, ощущения, к которым привыкла, которые хорошо изучила.
Вадим то и дело оглядывался на меня: оживленное лицо, смеющиеся глаза, загадочная улыбка на губах.
Что он задумал? Куда ведет меня? Настороженность и растерянность смешались с необъяснимым возбуждением, согревающим изнутри.
Когда мы остановились в самом начале отдела дисков с кинофильмами и музыкой, я часто дышала, чувствовала, что щеки снова розовеют румянцем. Он развернулся ко мне, так и не выпустив моей руки. Озадаченная, ждала его объяснений.
– Предлагаю игру, - выпалил он, а я недоуменно подняла брови.