Сердечные риски, или пять валентинок
Шрифт:
И, боже мой, о каком качестве исполнения может идти речь, если сроки столь коротки?
– Простите, это был некорректный, но напрашивающийся вывод, - сдавленно оправдалась я, вновь посмотрела в его лицо и, удивленная, замерла.
Вадим улыбался мне. Улыбка, которую никогда не назвала бы приклеенной, искусственной. Улыбка искренняя, с какой-то обаятельной чертовщинкой.
Точно такой же улыбкой, загорающейся и в ярких глазах, улыбался мне и его младший брат.
Совладав со смешанными и такими неправильными чувствами, с вдруг перехватившим
Савельев все еще смотрел на меня – усиливал и без того тяжелое ощущение неловкости. С каждой секундой давление зависшего молчания на нервы лишь увеличивалось. Итак, передо мной поставлена задача, и ему пора бы отпустить меня. Дальнейшие слова, точно так же как и эта его улыбка, излишни и бессмысленны.
– Ну почему неверный вывод? – Вадим тоже зашевелился на своем месте, положил руку на стол, палец затеребил край лежащей на нем бумаги.
Красивые кисти рук: не крупные, не грубые, изящный изгиб большого пальца…
– Приблизительно так оно и есть, - он кивнул будто бы собственным мыслям, исподлобья бросил на меня ироничный взгляд. – И каков же теперь будет ваш ответ?
Его указательный палец, ритмично загибающий край бумаги, очень отвлекал. А мне следовало сконцентрироваться. Выработать четкий план. Прекратить чувствовать растерянность, зерна паники. Это напряжение и гложущую тревогу – откуда она рождалась во мне, я понять не могла. Чем быстрее я приступлю и полностью погружусь в работу, тем будет лучше. Спокойнее, определенно.
– Мой ответ: пора идти, - я быстро поднялась на ноги, задвинула стул, сосредоточившись на том, чтобы сделать это аккуратно и бесшумно. – Теперь у меня довольно много работы, - забрала ручку и записную книжку.
– Да, верно, - наконец-то он посерьезнел, встал следом, прихватив свои бумаги.
– Арина Витальевна, - его голос остановил меня у двери.
Нет, непривычно слышать такую мягкость, пограничную с нежностью.
– У вас все хорошо? Вы не выглядите здоровой. Загрипповали?
– Все в порядке, - ровно ответила я, не оборачиваясь, и вышла.
***
Три часа дня четверга. Усыпляющая, привычная возня в офисе: голоса, шорохи, цокот клавиш, телефонное треньканье. Разламывающая тело усталость – я на ногах с пяти часов утра.
Все готово: программа изучена, установлена на ноутбуки, сумки для супервайзеров собраны, листовки забраны, брошюры–памятки для промоутеров распечатаны, файл «PowerPoint» только что сохранен в окончательном варианте. Все готово, кроме перечня требований производителя к выкладке товара на полке.
Я смогла сама. Вполне удовлетворительно, но все-таки недостаточно хорошо: обнаружила, что в брошюры промоутеров следовало бы добавить еще пару пунктов, необходимо бы проверить, как хорошо работает установленная программа на каждом ноутбуке, не подведет ли оборудование. Также лучше бы расширить презентацию, выделив еще несколько преимуществ у товара… Но все упирается во время.
И все упирается в отсутствие у меня знаний о мерчандайзинге.
Интернет-поиск кое-какие пробелы, безусловно, заполнил, но была нужна конкретная информация. Звонок Артему не дал ничего: сказал, что это первая акция, к которой предъявлен подобный запрос, что мне сможет помочь только Вадим.
Вадим. За сегодняшний день я потеряла счет моментам, когда натыкалась на его присутствие за моей спиной или же изучающе-выжидательный взгляд. Всякий раз казалось, что он хочет мне что-то сказать, возможно, о чем-то спросить, но перебарывает себя.
И вновь та серьезность, дистанцированность, хорошо мне знакомые, заготовленные только для меня. Что очевидно. А вчера меня встревожило, что он оставил их позади…
Упершись локтями в столешницу, я низко наклонила голову, сцепила пальцы в замок на затылке, вдохнула и выдохнула. Утомление апатией и слабостью растеклось по телу.
Заставить себя подняться, выпить очередную чашку кофе, привести волосы и внешний вид в полный порядок, а после… Да, после постучаться в его кабинет с нерешенной проблемой.
Но не бывает нерешаемых проблем. Зато бывают некомпетентные люди, не умеющие обойтись без сторонней помощи.
С резким вздохом я выпрямилась, решительно закликала мышкой, закрывая все окна. Замерла на последнем.
Это было полученное утром письмо от Люси. Три восклицательных знака в графе «Тема» и кричащий капслоком текст: «Наконец-то скинула фотки! Ура!»
Фотографии новогоднего вечера: маленькая елка, спрятавшаяся за матово стальным дождем мишуры, постройки из ярких кирпичиков-подарочных коробок под ней, накрытый стол, больше соответствующий какой-нибудь вечеринке, посвященной Хэллоуину - сестра приготовила блюда только белого, оранжевого и бордового цветов, нашла и посуду тех же оттенков - мы втроем, обнявшись, устроившись на диване, мы с Люсей, смеемся, водя импровизированный хоровод вокруг елки, на сестре этот нелепый парик, синтетический блеск синих и голубых прядей, искры-брызги фонариков, развешанных по комнате, спрятанных в хвойных ветвях, широкая улыбка ярко-красных губ Людмилы, прикрывшей веки, я, выглядящая полностью расслабленной, вот только в глазах какая-то темнота и отчужденность.
Наступивший год я встретила совсем не с тем настроением и мыслями, что ушедший. Находилась словно бы в мясорубке сложившейся ситуации, жесткого диктата желания не поддаваться ничему отрицательному при крайней нехватке хотя бы проблеска положительного, во вращении ножей нервного напряга из-за новой работы, на которой очень хочется закрепиться…
Но многое играет против меня.
И если верна эта несуразная, но пропитанная ироничным суеверием поговорка: как новый год встретишь, так его и проведешь, то, полагаю, стоит привыкнуть к злоупотреблению кофе, бессоннице, своей ауре подмоченной репутации и странному отношению начальника. Только один урок вынести за фигурную скобку и дать зарок: в этом году влюбляться мне больше не следует.