Серебряная герцогиня
Шрифт:
В тот день лорд понял, что повзрослел. Глупая влюблённость юности растаяла как дым, а рядом обнаружилась верная и страстная супруга. Его счастье, смысл его жизни. Та, которую хотелось осыпать дарами с головы до ног, от чьей улыбки сердце совершало кульбит.
Его Эйдис…
Когда дворецкий сообщил ему об измене, Альдо совершенно потерял голову.
Но как, как он мог поверить, что его нежная, его прекрасная Эйдис могла ему изменить? Она всегда так тепло, с такой любовью смотрела на него…
Уль обещал
Красавчик Ульвар точно не герой. Настоящий воин не станет носить такие золотистые кудри. Это было очевидно.
С детства Альдо помнил, что Уль одерживает вверх в любой игре, которая завязана на логике. Те же карты… Принц был хитёр, и наследник Южного щита подозревал, что тот мошенничал, но доказательств не было. А уж едкая ирония Ульвара! Да одним лишь вопросом: «Да?» с приподнятой бровью принц умудрялся унизить собеседника так, что хотелось выхватить саблю и порубить оскорбителя на мелкие части.
Но, кажется, став наследником, Уль изменился. По крайней мере, тот разговор в пыточной…
Альдо, вскочив, снова принялся метаться по камере. Пять шагов в ширину, шесть — в длинную. Спасали только шаги по диагонали — их было больше.
Иногда Рандвальд наяву слышал рёв охотничьих труб и цокот коней. И ему начинало казаться, что всё то, что произошло с ним, лишь кошмарный сон. Сейчас Альдо откроет глаза, обнимет тёплую и сонную супругу, соскочит с кровати, примет душ и помчится к уже оседланному для него Огоньку. Вперёд, вперёд! Перескакивая кусты и буераки! Геть-геть!
И Альдо смеялся от предвкушения.
Ну что же так долго-то? Ну ведь дело яйца выеденного не стоит. Просто разобраться, кто там наврал: дворецкий или кучер…
— Ваш ужин, сударь.
С какого момента стражник перестал называть его светлостью, Альдо не заметил. Открытие его покоробило. «Я похоронен заживо в гробу», — мрачно подумал он, взял миску с кашей и швырнул о стену.
— Я не притронусь к еде, пока не увижу принца! — прорычал лорд. — Юдард возьми! Передайте Ульвару, что я требую…
За плотно закрытой дверью ничто не нарушило тишину.
Альдо заорал и принялся топтать глиняные осколки. Сдохли там все, что ли? И вдруг услышал тихий стук. Замер. Два удара. Три. Снова два. Перерыв. И снова: два-три-два. Дрожа от напряжения, узник вслушивался. Что это значит?
Стучали в ту серую, безликую стену, которая была слева, если стать спиной к двери. Там, где был расположен грубый стол. Альдо подошёл, снова прислушался. А затем повторил удары: два-три-два. И снова замер.
Ему ответили. Ответили! Лорд завопил от счастья. Он до безумия истосковался по людям, по звукам. Одиночество сводило с ума.
«А вдруг мне это кажется?» — мелькнула испуганная мысль. Лодыжки покрылись мурашками.
Два-три-два.
Альдо ответил. Нет-нет-нет-нет! Вот оно… Там тоже несчастный, такой же узник, как и лорд.
А затем раздалось какое-то… скрежетанье? Скрип? Узник прислушался. Кто-то чем-то шкрябал по стене. Спустя несколько минут, Альдо догадался, что его сосед пытается сделать в ней дырку. И, судя по громкости звука, успех возможен. Это была явно не самая толстая из стен.
Альдо поискал хоть что-то, чем можно было скрести стену, но у него ничего не было. Кроме… глиняных черепков.
Он приложил ухо к стене, определил место максимального звука, и принялся самым крупным из осколков соскрябывать штукатурку. Дырка должна была получиться под столом, а, значит, равнодушный стражник не обнаружит её.
За маленьким окошком под самым потолком каменной клетки сгустилась тьма. Альдо зажёг свечу. Ему каждый день давали по восковой свече, но тратил он их не каждую ночь. Только тогда, когда накрывал беспричинный, детский страх перед темнотой. Такого ужаса Рандвальд не испытывал даже в детстве. Альдо вообще не были свойствены иррациональные страхи. Как правило, ложась спать, он просто закрывал глаза и засыпал. И во сне снова скакал на лошади, рубился или догонял оленя.
В тюрьме всё стало меняться.
— Кто ты?
Альдо задохнулся от счастья, услышав чей-то глухой голос. Ему захотелось плакать и целовать стену. Человек! Первый человек за… целую вечность.
— Рандвальд, Южный лорд, — ответил он, с трудом проглатывая колючий ком в горле.
— Альдо? — переспросил незнакомец.
Рандвальд вздрогнул и ударился затылком о стол. Альдо? Альдо?!
— Кто ты?
Ужас мешал ему говорить. Не так много людей в мире могли лорда Рандвальда назвать уменьшительным именем. По-семейному.
— Ойвинд.
Сосед по несчастью не стал упоминать своего титула. Да это и не было нужно. Ойвинд, внук Нэйоса, герцога и хранителя Шёлкового щита. Родной брат Эйдис. Никаких других Ойвиндов, которые могли бы назвать Южного лорда «Альдо» просто не существовало.
— Что ты… Как ты…
Альдо не мог говорить, он задыхался от волнения. От радости, перемешанной с ужасом.
— Ульвар, — мрачно ответили ему. — Мерзавец!