Серебряная герцогиня
Шрифт:
Яр скривился. Кивнул.
— Кого ты назначишь хранителем… потом? — спросил безжизненно.
— Никого.
Все девять советников изумленно взглянули на короля.
— Чайки, убившие своего хранителя, не достойны хранителя. Яр, мне безразлично, что ты с ними сделаешь. Хочешь — вырежи полностью. Хочешь — продай в рабство. Или пересели самых лояльных в новый порт на Северном море, в Красный город. Я бы сделал так: уничтожил бы всех мужчин, а женщин выдал замуж за медведцев и лояльных кровных всадников. На новом месте от чаек
— А детей?
— Детей… Ну, тех, кто сможет запомнить и мстить, я бы продал в рабство. Если твоя добрая душа, Яр, не позволит убивать детей. Маленьких, кто сможет забыть — вместе с матерями в Красный город.
— Вряд ли они смогут забыть…
— Люди забывают все. Больше никто не будет жить на Солёных землях. Я устрою там цепь неприступных фортов. И боевые дежурства кораблей. Посменные дежурства. Никаких женщин. Никаких семей. Разделю год на три части, и каждую треть на архипелаге станут дежурить корабли одного из трёх приморских щитов.
Когда все окинули кабинет и совет закончился, Уль опустился за стол в глубокое кресло, осторожно положил правую руку на столешницу из бука. Левой вынул из ящичка маленький кожаный мячик, поместил его на центр правой ладони. Попытался сжать пальцы непослушной руки. Пальцы чуть дрогнули. Уль стиснул зубы, венка прорезалась на лбу, набухла, запульсировала. По лбу потёк пот, и пальцы сдвинулись ещё на чуть-чуть. Ульвар выдохнул, расслабил руку. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, расслабляясь. Затем снова попытался сжать пальцы. И они почти коснулись мячика…
Дверь открылась. На пороге возник стражник.
— Ваше величество. К вам леди Эйдис.
— Проси.
Ульвар выдохнул, закинул мяч обратно, вытер платком лоб, встал и вышел из-за стола. Подошёл к окну, стараясь выровнять дыхание. Двери распахнулись. В кабинет влетела растрепанная девушка. Каштановые волосы сбились на бок, разрушая прическу. В зеленых глазах плескались ярость и страх. Дорожное платье выглядело помятым.
— Ульвар! — закричала она, едва дверь за ней затворилась. — Мерзавец! Что ты наделал?! Ты меня обманул! Ненавижу!
— Я тоже рад тебя видеть, Эйдис, — насмешливо заметил король, не оборачиваясь и массируя левой рукой пальцы правой. — Ты с новостями из Гленна?
Девушка зарычала. Стиснула кулаки.
— Уль! Я… я сделала все, что ты от меня хотел… Я ездила в этот дрянной Гленн. Я интриговала, я… А ты! Альдо в темнице! Как это понимать? Где твое слово, король?! Ты обещал награду, а не нож в спину!
Она упала в кресло и разрыдалась. Ульвар вздохнул, отвернулся от окна, вернулся к столу и присел на краешек, пережидая женскую истерику.
— Эйдис, ты серьёзно хочешь поговорить со мной о муже?
— Я поняла тебя! Ты нарочно… Нарочно тогда… О, богиня! Какая же ты сволочь! Альдо, он… Он добрый, он честный, порядочный… Выпусти его немедленно! Или пожалеешь, клянусь!
Ее трясло от эмоций. Она кусала губы, а по покрасневшим щекам бежали злые слёзы ярости.
— Эйдис, приди в себя, — посоветовал король. — Уверен, у тебя хватит мозгов взять себя в руки. Мое терпение заканчивается. Я не нянька, чтобы возиться с истеричными дамами.
Эйдис зашипела, вскочила и бросилась на него, растопырив пальцы.
— Мерзавец!
Она попыталась расцарапать обидчику лицо. Ульвар отклонился назад и левой рукой сильно ударил Эйдис по щеке. Девушка взвизгнула и схватилась за лицо ладонью. Замерла, растерянно моргая. Ей никогда и никто не давал раньше пощёчин.
— Совсем рехнулась? — холодно уточнил Ульвар. — Ты помнишь, какая казнь полагается за покушение на жизнь, честь и здоровье короля? Малейшая царапина на моей коже, и твоя будет снята с тела. Эйдис, сказал же: возьми себя в руки.
Девушка всхлипнула. Закрыла лицо руками, трясясь от злобы и горя.
— Как ты мог! Уль… Я… я любила тебя…
— Мне не нужна твоя любовь, Эйдис. Мне нужна твоя внешность, нужны твой рассудок и служба. Все остальное можешь оставить при себе. Даже странно, что ты так реагируешь на подобные мелочи. Только не говори, что ты любишь Альдо. Любила бы, не спала бы в тот день со мной. Тогда что вот это?
— Ты мерзавец, Уль… Тебе не понять… Законченный мерзавец. Ты — чудовище!
— Положим. И всё равно объясни, моя прелестная Эйдис. Только не лги мне про внезапно воспылавшую любовь.
Эйдис снова опустилась в кресло, закрыла руками лицо и разрыдалась. Ульвар холодно посмотрел на нее.
— Я жду, — напомнил, спустя несколько минут.
— Да, я не любила его, — дрожа всем телом и стуча зубами прошептала неверная жена. — Но я бы никогда его не предала! Он честный, добрый, хороший мальчик… Я пять лет делила с ним постель и жизнь… Он ни в чем, ни в чем не виноват! За что ты так с ним, Уль? За что ты ему мстишь? Ты убьёшь его, я поняла… Ювина может верить в твоё милосердие, но не я! Или это твоя месть мне, что я… бросила тебя пять лет назад?
Ульвар закатил глаза. Он действительно терял терпение. На щеках заходили желваки.
— Эйдис… Не будь дурой. Поезжай в свой особняк. Ах да… его опечатали. Ну, в Шёлковый, к родственникам. Приведи себя в порядок. Ванну прими, наконец.
У девушки застучали зубы от рыданий. Сейчас в леди сложно было бы узнать светскую красавицу: нежная кожа лица покраснела, глаза и нос распухли, рот перекосился от плача. Уль брезгливо оглядел ее. Эйдис заметила этот взгляд и вспыхнула. Вскочила.
— Ты думаешь, ты меня растоптал? Думаешь, можешь всё? Я… я расскажу твоей Джайри обо всем! Пусть узнает, какое ты чудовище! И Яру. Расскажу, что это ты — ты! — убил Лэйду. О том, что ты дал мне поручение соблазнить Яра. И про письмо тоже расскажу! — выкрикнула она в бешенстве. — Я им о тебе всё расскажу!