Серебряная герцогиня
Шрифт:
— Налей нам обоим вина, — попросил Уль. — Одной рукой это делать проблематично, а звать слуг я не хочу.
Это признание сильным своей слабости растрогало Дьярви. Юноша поторопился выполнить волю короля. Ульвар взял бокал, задумчиво посмотрел в его играющие рубиновым огнём грани.
— А теперь рассказывай.
И Дьярви начал рассказывать с самого начала, стараясь не упускать даже мельчайших подробностей. Ульвар хмыкал и иногда смеялся.
— Я действительно велел экономить… Ну, Джайри… Тысячу
Выпив первый бокал, Дьярви осмелел и начал изображать в лицах. Король хохотал. Но едва речь зашла о трактире, лицо Ульвара сделалось серьёзным. Он, молча цедя вино, выслушал всё до конца.
— Это был тот самый тип, что тогда приставал в «Рыжей кошке», и, знаете, государь, я не верю в такие совпадения.
— Я тоже, — прошептал Уль. — Он не называл своего имени?
— Фьерэй. Ещё в первую нашу встречу он представился именно так.
Ульвар слегка побледнел и откинулся на спинку кресла.
— Вот как? А старика-звездочёта этот самый Фьерэй назвал братишкой?
— Да, всё верно. Только вряд ли тот был стариком, думается мне.
Ульвар встал, поставил бокал на стол и прошёл к окну. В кабинете воцарилось молчание.
— Ты, конечно, не знаешь, кто такой Фьерэй? — прервал наконец тишину король. Но оборачиваться не стал.
— Нет.
— Удивительно, но этот человек назвал тебе своё подлинное имя. Судя по твоему описанию, это действительно он. Фьерэй, Железный дракон из Тинатина, один из немногих, кто мог бы убить князя Тивадара. Это очень опасный человек. Если в «Рыжей кошке» ты остался жив, то лишь потому, что Железный дракон этого хотел.
Дьярви вспыхнул:
— Я не очень хорошо дерусь, но…
Король обернулся.
— Дьярви… Дам тебе ещё совет: свои слабые места нужно знать едва ли не лучше, чем сильные. Именно в них бьют враги. Никогда не стыдись признавать то, что знают они. Хотя бы самому себе. В мире не так много мастеров первого удара. Один из них, Глематис Гленнский, скоро приедет в Шуг. Вместе со своей принцессой. И упаси богиня тебя встать этому мерзавцу на пути. А второй, значит, почему-то хочет поговорить с Джайри… Интересно, о чём?..
— Может, он хочет её похитить?
— Нет. Давно бы увёз, если бы хотел. Не тот человек. Его опасался сам Тивадар, а это говорит о многом. Думаю, Фьерэй действительно желает именно поговорить. Вот только… Как поступит после разговора? Ты правильно сделал, что унёс герцогиню… Ты сказал, против воли?
— Да, она, видимо, испугалась за старика и хотела вернуться обратно…
— Вот как.
Ульвар снова задумался.
— Дьярви, тебе случалось не спать ночь?
— Конечно, мой король!
— А на следующий день снова быть на ногах?
— И ночь, и день, а потом ещё ночь и день.
— Так долго, надеюсь, не понадобится. Мне нужно, чтобы ты подежурил в саду Её светлости. Знаю, ты умеешь выслеживать. Ты горец, поэтому даже спрашивать об этом не буду. Этот Фьерэй непременно появится. Не знаю где и когда. Но он умеет добиваться своего. И вот, когда ты его снова увидишь, скажи, что с ним хочет поговорить король.
— Но это же опасно!
— Жить вообще опасно, — хмыкнул Уль. — А жить с короной на голове — опасно вдвойне.
Дьярви с уважением посмотрел на государя.
— А если он откажется?
Ульвар открыл ящичек и вытащил серебряный свисток.
— Крик козодоя — один из самых мерзких в природе. Покричи в него, когда увидишь Фьерэя. Если увидишь.
— Вы будете в особняке? — уточнил Дьярви, и сердце его вдруг упало.
Король будет с Джайри… Лучник укусил внутреннюю поверхность щеки. «Идиот!» — выругал себя мысленно.
Ульвар снова набросил плащ на плечи.
— Да, — ответил, уже подходя к двери, — я буду ночевать в Серебряном особняке. И ты меня туда проводишь.
Джайри скинула сорочку и встала боком к зеркалу, с любопытством глядя на свой живот. Но ещё ничего не было видно. Она коснулась его пальцами.
— Здравствуй. Кто ты? — спросила тихо.
Лунные лучи заливали спальню. Свет от свечей, поставленных по обе стороны от зеркала, придавал отражению немного тепла. И в этом мерцающем свете фигурка девушки казалась ещё более хрупкой. Джайри положила ладонь на живот, прислушиваясь. Повитуха сегодня подтвердила беременность, но о поле младенца судить было ещё рано. Ульвар был не прав в своих определениях. Даже сроках судить было рано.
Малыш не откликался. Ничего не билось, не дёргалось, вообще — тишина.
«И не должно пока», — напомнила себя Джайри.
— Если ты будешь девочкой, я назову тебя Лэйдой, — предупредила она. — Это моя сестра. Она очень хорошая… была.
Ком сжал горло, и Джайри поторопилась прогнать болезненную мысль. Не думать. Только не сейчас.
«Наверное, ты всё же Лисёнок, — размышляла она, не решаясь произнести такие слова вслух даже наедине с собой, — иначе почему я везде вижу его? Даже в том старике…».
И ей снова вспомнилась высокая, неуклюжая фигура в сером плаще, в колпаке и с длинной седой бородой, закрывавшей лицо наполовину. Джайри попыталась вспомнить, какого цвета у старика были глаза, но не смогла — в трактире было слишком темно, а спасителя девушка видела только мельком.
Но почему тогда на какую-то долю минуты ей показалось, что это… Шэн? Она снова и снова перебирала краткие воспоминания и не могла найти ответа.
— Я просто сошла с ума, — грустно призналась самой себе. — Слышишь, малыш, твоя мама — сумасшедшая.