Серебряная лоза
Шрифт:
Но Каверзе хватило и короткой передышки. Сидя на земле, Хитринка увидела, как она ударяет стражника в бок — раз, два — и он валится, а хвостатая ловко отползает из-под него и встаёт, вытирая лезвие ножа о штанину.
— Назад, назад! — заорал между тем человек, вступившийся за них, и выстрелил.
Каверза подхватила с земли ружьё второго стражника и тоже пустила пулю.
— Ты что делаешь? В людей не стреляй! — напустился на хвостатую тот, что с ними.
— В людей? Не вижу здесь людей, — сквозь зубы
Прогремел выстрел, и стражник пошатнулся, выпустив ружьё.
— ...не пикнут, — завершила хвостатая. — Эй, ты как?
Тот вроде держался на ногах, но лицо у него стало белым как мел.
— Нужно прорываться к дому, — сказал он, прижимая ладонь к правому плечу. — Если запереться там...
— Эй, держись! Подруга, хватай его ружьё. Стрелять умеешь?
— Карл показывал, — пробормотала Хитринка.
Она подняла ружьё, тяжёлое, горячее, и постаралась взять так, как её учили.
— Толкай машину! Толкай машину спиной! — между тем закричала Каверза.
Стражник послушал её. Он упёрся здоровым плечом в хвост, Каверза помогла, толкая крыло, и лёгкий экипаж медленно покатился вперёд, служа заслоном от пуль. Но тут же хвостатая подняла ружьё и выстрелила в того, кто заходил спереди.
— Эй, подруга, стреляй! — крикнула она. — Всё равно, попадёшь или нет. Помоги нам пробиться!
Хитринка прошла чуть вперёд, подняла трясущийся ствол. От страха она даже не понимала, куда именно его направляет. Нажала на спусковой крючок, и что-то загремело у самого уха и с силой ударило в плечо. Она внезапно обнаружила себя сидящей на земле.
Хитринка сразу поняла, что ранена, а может, даже и умирает.
— Вставай, дурёха! — закричала бесчувственная Каверза. — Под прикрытие, скорее!
Машина проехала вперёд, и Хитринка поняла: если остаться на месте, скоро преграды между нею и стражниками не будет. Она осторожно пошевелилась, покосилась на плечо. Рука болела, но была на месте, и крови не заметно.
Тогда она поднялась, потянула ружьё за ремень и побежала к машине.
Они подобрались совсем близко к дому. Дверь кто-то бросил открытой, и, похоже, ни одного стражника внутри не осталось.
— Бегом внутрь! — скомандовала Каверза Хитринке, а сама выбралась из-за крыла и выстрелила.
Хитринка, недолго думая, послушалась. Она залетела в дом, чувствуя себя в безопасности за толстыми стенами. За нею следом вошёл раненый стражник, а последней ворвалась Каверза. Они тут же захлопнули прочную дверь и задвинули засов.
Внутри оказалось не очень-то уютно — только печь в углу, стол рядом и с десяток коек. В ящиках под ними хранились какие-то пожитки, у печи на полках утварь и припасы. А стены были голыми, каменными, и пол тоже. Впрочем, главное, что пули сюда не могли пробиться.
— Выходите! — раздалось снаружи. — Вам всё одно никуда не деться, чего оттягивать?
— Эй, Франц, беги вниз, доложи...
Кто-то заколотил в дверь, неясно на что надеясь. Такая толстая, обшитая металлом, она бы ни за что не поддалась каким-то жалким ударам приклада или ботинка.
Удивительно просто, что с того времени, как Марта прыгнула, едва ли прошло больше пяти минут.
— Где у вас бинты, знаешь? — спросила Каверза. — Я тебя перевяжу.
Стражник показал, и она, разложив на столе всё нужное, вынула нож и разрезала рукав формы.
— Эй, подруга, ты видела, что стало с Мартой? — окликнула она Хитринку.
— Я посмотреть не успела, — ответила та.
— Я же говорил остановиться, — устало произнёс стражник. — Нельзя ей было прыгать. Говорят, они через это проходят, когда им пятнадцать исполняется, а она мала ещё была.
— Так ты же в городе Пара другое говорил! — вскричала Хитринка.
— Да я и сам не знал. Мне сказали одно, потом сказали другое. Послали сюда, чтоб остановил, а я не смог... Проклятье, больно же, что делаешь?
— Рану очищаю, — ровным голосом ответила Каверза. — Так мы, говоришь, своими руками ухлопали девчонку?
— Будем надеяться, что нет, — угрюмо ответил раненый. — Ну кто их, в самом деле, знает, пернатых этих. Может, крылья у неё всё одно отрастут... дай сюда!
Он вырвал из пальцев Каверзы бутылку, из которой она поливала рану, и сделал несколько больших глотков. Затем поставил бутылку на стол.
— Потерпи, всё уже. Заматываю. Помнишь меня?
Стражник старательно вгляделся. Он прилагал усилия, пока Каверза не рассмеялась. Смех этот звучал невесело.
— Давно виделись, — пояснила она. — Я была не старше Марты. Ты меня привёл в мастерскую к своему другу, чтобы я помогла с мелодией. Сердце они чинили. Конечно, не узнаёшь, а я вот тебя помню.
— Да, лет с тех пор прошло... Я Гундольф, если что.
— Каверза.
— Хитринка.
— Ну, будем знакомы. Не знаю только, надолго ли, вряд ли кто нас отсюда вытащит.
— Выберемся, — уверенно сказала Каверза. — Ох, только бы Марта осталась жива, а то ведь я себя не прощу. Расскажи нам, Гундольф, что творится в мире, а то мы без новостей в последние дни.
Тот помялся немного.
— Что? Да пожалуй, ничего хорошего. Рельсы кой-где разобраны, так что восток от юга и запада отрезан. По телеграфу уже не связаться ни с Бронзовым Ключом, ни со всеми городами Зелёной рощи. В Пограничье — вот оно, к северу от нас — фабрики горят. Простой люд того и гляди сорвётся громить города, а я только из-за этой неразберихи и сумел сюда пролезть по поддельному документу. Ох, боюсь, настаёт конец нового мира.
— Туда ему и дорога, — ответила Каверза. — Так ты на чьей стороне?