Серебряная лоза
Шрифт:
И он, бывало, засыпал с тяжёлым сердцем, надеясь, что утром вчерашние беды если не решатся, то хотя бы отступят. Но это желание, конечно, не могло сбыться: каждое утро лишь становилось началом нового трудного дня.
Глава 38. Настоящее. О сказках и о том, как маленький отряд разделился
День начался нехорошо.
Хитринку разбудила ссора. Несколько мгновений она ещё лежала, соображая, где находится, а затем всё вспомнила.
— Говоришь, нельзя их так бросать? — звенел на весь домишко голос Каверзы. — Пусть гниют,
— Да не ори ты! — рявкнул Карл ещё громче. — О другом подумай: приедет кто сюда, увидит побоище. Надо хоть следы замести, как получится.
Было решено стащить тела в одну из хижин и поджечь. Каверза наотрез отказалась помогать, уселась мрачная в углу, скрестив руки на груди. Пошли Карл и Прохвост.
— Ах, да чтоб вас! — вскрикнула Каверза несколько минут спустя, всполошив ворона, пролетела через комнату и исчезла за хлопнувшей дверью.
Арно лежал, тяжело дыша, лишь раз или два попросил воды. Хитринка подала, заметив при этом, что у парня жар. Тогда она отыскала тряпицу, служившую прежним хозяевам полотенцем, смочила водой из бочки и, отжав, осторожно опустила на горячий лоб.
— Спасибо, — чуть слышно ответил Арно и слабо улыбнулся.
На столе оставалось ещё немного хлеба. Хитринка нашла пустую бутылку с пробкой, наполнила водой, собрала узелок. Неясно, когда ещё повезёт отобедать, ни одной крошки бросать было нельзя.
У стражей, должно быть, где-то хранилась и ещё провизия, следовало разузнать. Но от одной мысли выйти наружу Хитринке стало не по себе. Не хотелось видеть мертвецов при дневном свете.
Марта тихонько сидела на лавке, болтая ногами, и чуть слышно напевала себе под нос, то и дело прерываясь. Видно, пыталась припомнить мелодию, подаренную вороном.
Сам ворон спал тут же, на столе, и Хитринка неожиданно поняла, что он, должно быть, очень стар. Он жил ещё во времена серебряных дворцов, когда мир был зелёным, а бабушка с дедушкой — совсем юными. Помнил прежних правителей, о которых сейчас хранили память лишь старики. Видел Каверзу девчонкой и Ковара, когда тот был лишь немного старше Хитринки.
Арно стало хуже, чем накануне. Он хрипло, тяжело дышал. Хоть и наложили тугую повязку, вид бедняги говорил о том, что ему требуются лекарь и покой, а не тряский путь в экипаже, где и не ляжешь толком.
Марта перестала напевать, затем спрыгнула с лавки и подошла к лежанке.
— Совсем ты заболел, — сказала она, хмуря брови.
Арно ничего не сказал, лишь хмыкнул утвердительно из-под полотенца.
— Знаешь, когда я болела, мне ничего так не хотелось, как сказку. Грета ко мне иногда пробиралась и рассказывала, но чаще у неё не получалось. Когда в Приюте кто-то болеет, его кладут отдельно, чтобы остальные не подхватили. До чего же там было скучно, и плохо, и холодно! А ты не помрёшь?
— Пока не собираюсь, — улыбнулся парень краешком губ.
— А я однажды почти померла. Ко мне не звали докторов, говорили, что уродам, как я, лучше уж подохнуть в детстве, чем страдать всю жизнь. Ну, я-то страдать не собиралась, а они уже всё за меня решили.
— Это они тебе так говорили? — сердито спросила Хитринка.
— Не-е, друг дружке. Но стояли у моей постели, тут любой бы услышал. Ох, что им Грета устроила! Как она орала! Доктора притащила, из своего кармана ему заплатила, чем-то грозила там, что про кого-то расскажет. Доктор прописал до того горькую гадость, что я поправилась поскорее, только чтоб это не пить.
— Да, Грета хорошая, — едва слышно произнёс Арно.
— Так рассказать тебе сказку?
— Ну... расскажи.
— Так вот, слушай. Это хоть и сказка, но было взаправду. Жили-были на свете два брата, один хороший, добрый, а второй не очень. Прям гад такой, ябеда, как Франц, и маленьких обижал, как Вилли, и глазки у него были крошечные, а под носом вечно во-от такие сопли болтались, как у Ганса. Представил?
— Угу, — откликнулся Арно.
— И на беду, этот мерзкий брат должен был стать правителем. Ну как ты думаешь, хорошим правителем он бы стал?
Марта примолкла в ожидании ответа. Хитринка видела, что Арно сейчас не до разговоров, потому поспешила ответить за него:
— По всему видать, не годился он в правители.
Марта кивнула встрёпанной головой.
— Точно. По счастью, его не сделали правителем вот так сразу. Как-то они с хорошим братом пошли на высокую гору. И вот хороший брат прыгнул с этой горы — и превратился в белую птицу, и как давай летать во все стороны. А этот, гадкий, обзавидовался весь. И хоть струсил сперва, но от зависти тоже прыгнул, только ни в какую птицу не превратился, а расшибся в лепёшку. Гора оказалась волшебная: если плохой человек на неё поднимется, то она ему не поможет, а хорошему подарит крылья. Вот так, и правителем стал потом добрый брат, всё справедливо.
— Любопытная... сказка, — прошептал Арно. — Я посплю немного, хорошо?
— Ну, спи, — согласилась Марта. — Грета говорит, во сне быстрее поправляешься.
Но долго спать ему не удалось. Скрипнула дверь — вернулась Каверза.
— Готовьтесь, уходим, — сообщила она. — Припасы бы... ах, ты уже позаботилась, умница. Это мы возьмём с собой, а вот это, — она потрясла узлом, зажатым в руке, — для наших мужчин.
— Мы что, разделимся? — испуганно спросила Хитринка.
— Придётся. Решили-таки пробиться к Вершине, раз даже Эд считал, что это важно. Но в летательном аппарате мало места. Я могу взять, кроме Марты, ещё только одного, да и то с натяжкой. Так что выбор пал на тебя, подруга. Вы с девчонкой вдвоём как раз одно место и займёте.
Грудь немедленно наполнилась холодным липким страхом, и он поднялся выше, комком застрял в горле, перекрывая дыхание. Лететь! В это опасное место, где полно стражников, и сесть прямо в серёдке! Да ещё и без Прохвоста.
— Мы полетим! — между тем ликующе вопила Марта. — Хитринка, представляешь, полетим! Вот бы поскорее! Ты рада? Чур, я у окна!
Радость предстоящего полёта, похоже, вытеснила из её головы мысли о том, что будет дальше. А ведь придётся нелегко. Их, может, ещё на подлёте встретят выстрелами. Хитринку так и тянуло одёрнуть Марту, раскрыть ей глаза, но она сдержалась. Пусть уж бедное дитя ещё хоть немного повеселится.