Серебряная пуля
Шрифт:
Логан долго смотрел на кроликов.
— Этого уже достаточно, — вымолвил он наконец.
Прошло чуть больше недели, и появился еще один результат. На этот раз его обнаружил Рестон. Вернувшись в группу и желая наверстать упущенное, он старался сам осмотреть каждого пациента, приходившего на регулярные обследования, надеясь приобщиться к успеху.
По иронии судьбы, именно Ханна Дитц, которую из-за токсикоза Рестон настаивал убрать с курса, оказалась его «счастливым случаем». И, поскольку Рестон не знал точно, известно ли ей что-либо о его прежних намерениях, он сперва готов был уступить Ханну любому из коллег. Но больная его тепло приветствовала, и он ободрился.
— Доктор Рестон, мы так давно не виделись.
Он улыбнулся.
— Не беспокойтесь, миссис Дитц. Я следил за каждым вашим шагом, и, насколько я понимаю, вам удалось усмирить ваши десны…
— Да-да. Больше не было кровотечения, слава Богу. — Она закивала. — Мой Фил такой хороший человек. Знаете, он мне все время твердит: «Мы справились с одним, справимся и с другим».
— Это очень важно, — солидно сказал Рестон. — И врачи, которые говорят, что настрой пациента ничего не значит, совершенно не правы.
— Да, я знаю. — Она улыбнулась. — Плохо только то, что другое, с чем надо справиться, — рак.
Случай Дитц отличался от других на курсе. Ее опухоль поддавалась пальпированию — гроздь твердых образований размером пять на четыре сантиметра. И эта опухоль легко прощупывалась. Поэтому сразу же, когда Рестон начал пальпировать, он поразился произошедшей перемене. Дело было не в том, что опухоль уменьшилась, она стала эластичной и как бы проросла в окружающие ткани, ее края не прощупывались.
Рестон даже не пытался скрыть свое возбуждение.
— Миссис Дитц! — объявил он. — Я думаю, у меня для вас потрясающая новость! Похоже, ваша опухоль почти исчезла.
Привыкшая к эмоциональной сдержанности, миссис Дитц не сразу прореагировала.
— Правда? — Это было единственное, что она отважилась спросить.
Он горячо закивал.
— Клянусь Богом, я едва могу прощупать эту сволочь! Простите этот мой французский…
Она засмеялась.
— В данный момент я ничего не имею против вашего французского, молодой человек.
— Хотите позвать своего друга? Как его зовут?
— Фил. Да, я бы очень хотела.
— Ну, буквально на минуточку, сообщите ему новость.
— Ей лучше? — спросил Фил с сомнением. — Так, да?
Рестон поколебался.
— Давайте скажем так: сегодня ей гораздо лучше, чем вчера.
Сейчас, когда первый порыв эйфории прошел, он упрекнул себя — не надо было с такой определенностью формулировать вывод. Потому что диагноз с помощью пальпации может оказаться неточным. До получения солидных подтверждающих данных все это лишь медицинские предположения.
— Слушайте, Фил, боюсь, сейчас вам придется нас оставить. Мы намерены провести анализы.
— Это долго?
— Нет, совсем нет. Может быть, минут сорок пять. — И Рестон начал подталкивать Фила к двери. — И пока никому не рассказывайте. Ладно?
— А почему?
— Это несколько преждевременно. И не в интересах Ханны. Ну а теперь, — сказал Рестон, закрывая дверь и поворачиваясь к Дитц, — сейчас мы сделаем биопсию.
Она съежилась.
— А это больно?
— Нет. Вы даже не почувствуете. И никуда не надо идти. Вам сделают прямо здесь.
И правда, самым трудным была местная анестезия. Цитолог, который должен был взять ткань на биопсию, хороший друг Рестона, управился со своей работой меньше чем за две минуты. Современнейшим инструментом он изъял из опухоли два крошечных кусочка розоватой ткани.
В обычных условиях понадобилось бы несколько дней, чтобы получить результаты анализа. Рестон обратился к цитологу:
— Слушай, Роджер, — он понизил голос, — ты можешь сделать поскорее? Леди просто горит от нетерпения. Я хотел бы сообщить ей хорошие новости.
Тот немного подумал и кивнул.
— Да я и сам не хочу тянуть. И она как будто приятная дама.
Результаты были готовы к середине следующего дня. Материал, изъятый из нижнего внешнего сектора груди Ханны Дитц был не чем иным, как жировой тканью. И ни одной злокачественной клетки!
Изучив данные, Рестон завопил от радости и бросился через кампус. Задыхаясь, он вбежал в лабораторию Сефа Шейна, его лицо было красным как помидор.
— Черт побери, что с тобой? — оторопел Логан.
— Новости! — задыхаясь, прохрипел он. — Иди сюда! — Он повернулся к Сабрине. — И вы тоже, синьорина.
Он совал им листок.
— Ханна Дитц… — начал Логан.
— Там чисто. Ты держишь результат ее биопсии. Надо позвать Шейна.
Логан широко улыбнулся.
— Номер два. Невероятно! — Он остановился. — Подожди минутку. А когда ты ее осматривал?
— Вчера, — бросила Сабрина, пробежав глазами листок.
— А почему ты до сих пор молчал?
— Он хочет славы, — заявила Сабрина, понизив голос и пренебрежительно поворачиваясь к Рестону. — Рестон не меняется.
— Да я хотел убедиться, — возразил он. — И не отнимать ни у кого время понапрасну. И у пациентки тоже.
— Я думаю, — поинтересовался Логан, — ей-то ты сказал, прежде чем прибежать сюда?
Рестон поколебался.
— Нет еще.
— А где она?
— Там, в клинике, со своим приятелем.