Серебряная свадьба

Мишарин Александр

Я к у н и н а (сдерживаясь). Вы же зам по хозяйственной части?! А то — «ВИП», «распад материи»! (Взяла себя в руки. Бабе Шуре.) Бокалы! (Сама разливает вино.) Баба Шура, спасибо, что дом не рухнул, не покачнулся, пока меня здесь не было.

Б а б а Ш у р а. Правильно говоришь — с уважением! (Тоже поклонилась Якуниной.)

Я к у н и н а (словно не заметив, Янко). Спасибо и тебе, Ира, что Глеб… жив! И что я могу поговорить

сейчас с ним. (Тихо.) Наедине! (Пьет. Жестом дает понять, чтобы Янко привела Глеба, а остальные вышли. Опускается в глубокое старинное кресло и на секунду закрывает глаза. Расстегивает воротник сорочки, словно ей душно.)

Янко вводит высокого, очень худого, удивительно схожего с сыном — идеально одетого! — чуть смущенного человека. Это муж Ольги Артемьевны — Г л е б Д м и т р и е в и ч Я к у н и н. При виде жены он останавливается — то ли как школьник, то ли как юный влюбленный… Он не боится ее — он благоговеет перед ней!

Янко тихо исчезает.

(Нежно целует мужа.) Ты еще похудел! За какие-нибудь десять дней. (Слабо улыбнулась.) Ну что мне с тобой делать?

Г л е б. У меня на завтрак был гоголь-моголь. Удивительно питательная вещь! О! Ты не знаешь всех защитных свойств организма! Человек теоретически вообще может не есть более трех месяцев!

Я к у н и н а (почти печально). Ну да… Ты же — теоретик! (Достает из коробки свернутый лист Почетной грамоты.) Вот!

Г л е б (радостно, торжественно читает). «Почетному доктору Европейской академии наук и искусств. Обладателю Большой золотой медали Всемирного конгресса д-ру Якуниной… Ольге Артемьевне…» (Почти плачет.) Оленьке! Как… прекрасно! Надень на себя мантию, цепь… Прошу! (Читает по-латыни посвящение в почетные доктора.) Боже! Как же тебе все это идет! Ты только посмотри на себя в зеркало!

Я к у н и н а (почти кричит). Но ведь это твоя… Твоя! Только твоя медаль! Твоя работа! При чем тут я?! Максимум, что я делала, — это записывала твои ночные монологи… (Почти плачет — от бессилия.) И кое-что подсчитывала на ЭВМ… И то когда ты слишком уставал, чтобы посчитать в уме!

Г л е б. Не уподобляйся глупцам, милая! Даже Рафаэль писал одну-две фигуры — остальное за него дописывали ученики.

Я к у н и н а. Но мы-то знаем — Рафаэля! А я — по твоим же словам… только ученик? Подмастерье?..

Г л е б (не сразу, со значением). «Ты — женщина! Ты — бабочка большая!» (Обнял ее.) Ты моя… любимая женщина! Только ты проникаешь в мои мысли… Ты — мать моего ребенка! Ты — Якунина, наконец! Ты — уже… Якунина! (Кричит.) Ты — почетный доктор! Ты — профессор!

Я к у н и н а. Господи! Не вспоминай лучше о моем профессорстве!

Г л е б.

А что? Ты не получила ни одного черного шара!

Я к у н и н а. Попробуй получи хоть один черный шар диссертант с фамилией — Якунина! В нашем институте…

Г л е б. Я ликую… А ты чем-то встревожена?

Я к у н и н а (опустила голову). Ты помнишь доктора Смэлла? Из Принстона?

Глеб кивает головой.

Почему он сказал, что на основе моей… нашей работы можно подойти к этой формуле? (Показывает ему бумагу с формулой.) Что это такое?

Г л е б (смеется). А… Так и должно быть! Формула Дэвидсона-Платова. Проблема перехода неживой материи в биологически активную.

Я к у н и н а. Что ты смеешься? Это бред, да?!

Г л е б. Не думай об этом…

Я к у н и н а. Почему я не поняла этого? Почему не знала?!

Г л е б. Мы так быстро работали…

Я к у н и н а. И в те дни, пока меня не было?

Г л е б (извиняясь). Ты же знаешь — мне надо спешить!

Я к у н и н а. И Ларсу — тоже? (Пауза.) Почему он говорит, что «ты по ту сторону»? И это — про отца!!

Г л е б (тихо). Прости мальчика! Он, кажется, не успевает за мной… А времени объяснять у меня уже нет!

Я к у н и н а. А мне — тем более?!

Г л е б (еще раз смотрит в бумагу). Это хорошая формула… Это — красивая формула!

Я к у н и н а (резко). Но если что случится… все это уйдет вместе с тобой? Я же буду бессильна хотя бы… понять!

Г л е б (почти просительно). Но есть же Ларс… (Тише.) Ну, и, наконец, сам… Он!

Я к у н и н а. Он?! (Молчит.) Он даже не допустит меня к себе.

Г л е б. Может! (Пауза. В растерянности.) Но есть же еще институт… Фирма!

Я к у н и н а. Якунинская? Фирма? (Отвернулась.) Ты слышал, что в начале недели у нас ожидается посещение?

Г л е б. Зачем? Они же не могут ничего понимать в нашей проблематике! Особенно — в новой!

Я к у н и н а (раздраженно). Откуда ты знаешь, понимают они или не понимают? Кстати, в отделе Совмина — половина твоих учеников! А потом, не забывай — мы же работаем и на оборону…

Г л е б (отмахиваясь, сердито). Это побочно! Это — все… побочно!

Я к у н и н а. Необходимо заодно договориться и об экспериментальном заводе! И еще о новом корпусе!

Г л е б (печально). Извини! (Пауза. Осторожно.) А когда мы стали работать на оборону?

Я к у н и н а (не сразу). Весной… Помнишь, у нас были два… теннисиста. Ты еще не мог нарадоваться, что тебе есть с кем поиграть в теннис?