Серебряная свадьба
Шрифт:
З а м е с т и т е л ь п р о к у р о р а. Ее имя ничего не говорит. И полиция не могла собрать о ней никаких особых данных. Обычная обывательница.
В р а ч. Учтите, нужно еще время, чтобы привести его в себя.
П а с т о р. Если это будет обязательно.
З а м е с т и т е л ь п р о к у р о р а. Для меня и для закона — обязательно!
П а с т о р. Мне нравится, что внутренне вы уже согласны с нами. А что думаете вы, доктор?
В р а ч. Как сказал когда-то доктор Геббельс: «Для нас важнее десяток бравых гитлерюгендовцев, чем любая старая заслуженная кликуша, орущая о конце рейха!»
П а с т о р. Я попросил бы вас и не видеть… этого! Последующего…
З а м е с т и т е л ь п р о к у р о р а. Я вижу единственный выход. Чтобы соблюсти
Пастор и Врач резко оборачиваются к нему.
Согласие дочери обвиняемого. Если по настоянию близких мы оказали заключенному экстренную медицинскую помощь… тогда будет соблюден шестой пункт инструкции президента.
П а с т о р. Что вы так печетесь о каком-то протухшем от старости бывшем «наци»?!
В р а ч. Поосторожнее, святой отец!
З а м е с т и т е л ь п р о к у р о р а (оскорбленно). Я пекусь о соблюдении закона!
П а с т о р. Правильно! Мы все-таки живем в спокойной, демократической… можно сказать, антифашистской стране!
З а м е с т и т е л ь п р о к у р о р а. И все-таки! Только письменная просьба дочери Ардье!
П а с т о р. Не забудьте, что этот караул сменяется через полтора часа!
З а м е с т и т е л ь п р о к у р о р а (смотрит на часы). Время встретить и проводить к Ардье. (Читает карточку.) «Мадам Рут Дени, восьмидесяти девяти лет, девицу, владелицу частного предприятия «Дом чистого белья».
Темнота.
Из глубины сцены выходит очень хрупкая, но еще изящная, чисто одетая дама очень преклонных лет. Р у т Д е н и. Она семенит через всю сцену. И так быстро, что Заместитель прокурора едва поспевает за ней. Она на ходу благодарит его. Замирает около открывшейся двери. Потом решительно входит в камеру.
Пауза.
Р у т (решительно). Мсье! Я пришла сюда!.. Только для того… Чтобы… Чтобы… проклясть вас! От своего имени! От имени своего брата! Вы его не помните, конечно, вы — старик. Да! Я пришла сюда. Чтобы дать вам пощечину! Но у меня старая рука! Она так слаба, что вы даже не почувствуете всей моей… ненависти к вам. (Пауза.) Что я еще могу сделать? Посмотреть вам в глаза? Сорвать с вас темные очки? Но это тоже не в моих силах! (Тихо.) Я не могу наказать вас здесь… Но скоро мы оба, старики, предстанем перед всевышним! И я верю! Что мое проклятие будет понято им. Он заступится! И вам воздастся! За все! За все! Он услышит меня! И не даст вам уйти от его и нашего суда! Вы слышите, Ардье?! Вот все, что я могу сделать ради памяти своего брата!
А р д ь е (тихо). А если не услышит? Кто ты… чтобы знать его волю?
Р у т (воскликнула). Нет! (Тихо.) Повтори…
Ардье молчит.
Я подойду.
А р д ь е (глухо). Не надо…
Рут Дени делает несколько шагов и останавливается.
Р у т (про себя). Почему я не взяла другие очки? Для чтения…
А р д ь е. Кто? Пустил сюда…
Р у т (села на стул, тихо). Да, я сошла с ума… Да! (Пауза.) Ты давно мертв! Я даже не знаю, где твоя могила! (Неожиданно тихо просит.) Скажи еще что-нибудь… (Еще
Ардье молчит, медленно отворачивается.
Хорошо! Молчи. Если тебе так лучше. Хорошо! (Пауза.) Я уйду, не узнав тебя! Я никому не скажу… что ты… мой брат! (Уверенно, даже печально.) А это ведь ты! Жанно!.. Голос-то все равно… твой!
Пауза.
Можно, я хотя бы просто посижу рядом с тобой? Мне отказали ноги. Я не хочу, чтобы это кто-то заметил.
Ардье молчит.
(Не сразу.) Ты всегда был упрямым мальчиком. Гордым! Не хотел хорошо учиться. Не был прилежным. У нас с тобой были вечные скандалы! Ты не берег вещи. Хотя знал, как нам было нелегко. Ты всегда восставал! Против чего? Я так и не поняла! Не то что Людвиг. Кстати, он умер сразу после войны. От пневмонии. Двухсторонней. Тогда все было очень трудно — я не смогла достать лекарства. Всю жизнь этот грех на моей совести.
Пауза.
Хоть за тебя я всегда была спокойна — ты пропал в концлагерях, как миллионы несчастных. Самых достойных, наверно… Я с гордостью говорила, что ты жертва тех лет.
Пауза.
А помнишь, как ты уезжал в Страсбург, в консерваторию? Я так была против этой твоей флейты! Что ты в ней нашел? Вот она и погубила тебя! Зачем тебе нужна была эта слава? Деньги? Да, ты прислал нам с Людди два раза по огромной сумме. Так мне тогда казалось. Я как-то могла поправить дела с прачечной.
Пауза.
А теперь у меня две работницы и рассыльный по совместительству. Мне самой-то уже не под силу… Сам понимаешь! Но есть еще постоянные клиенты. Но все люди пожилые. Старомодные, как я!
Пауза.
Да… Потом нашелся твой сын. Такой же, как ты! То появится, то пропадет. То завалит меня деньгами, то исчезнет. А то отлеживается у меня. И пьет, пьет… Как горько видеть, что так нестойка нынешняя молодежь. А что ему скажешь — он взрослый человек! Да еще твоя плохая наследственность. Слава богу, что твоя болезнь не перешла к нему. (Почти энергично.) Вот ты не слушал меня, а все-таки музыка для тебя была вредна. Она и сгубила тебя! Музыка и идеи всегда губят человека. И не спорь, пожалуйста. С твоими нервами, с истериками. Чего тебе не хватало?! Ведь мы жили как все люди! Не хуже, не лучше! Нет, тебе никак нельзя было быть музыкантом! А так ты был бы нормальный человек. И все постепенно бы прошло… Сгладилось, привыклось.
А р д ь е (еле слышно). И так все прошло!
Р у т (вскакивает). Жанно! Ты маленький мой!.. (Бросается к нему и обхватывает его голову, прижимает к себе. Но слез нет у этой очень старой женщины.)
А р д ь е (еле слышно). Неужели я был такой сорванец? Бунтарь?
Р у т (смеется). Просто какой-то… извини, бандит! Честное слово! Я точно знала, ты свихнешься с нормального пути! От своей гордости. И еще хуже — попадешь в тюрьму… Нет, я уверена была, что ты плохо кончишь!