Серебряное прикосновение

Лейкер Розалинда

— Хорошо, — согласился он после того, как услышал о происходящем. — При таких обстоятельствах режим работы для Питера будет более свободным. Он сможет чаще ездить домой, но только до тех пор, пока не окажется, что Эстер права. Я полностью верю в ее способности с тех пор, как она вылечила мне палец.

Летисию обрадовал оптимизм мужа. Возможно, она недооценивала возможности своей матери. Тем не менее, мысль, что Питер, такой уравновешенный в свои восемнадцать лет, будет часто передавать ей о здоровье отца, прибавила ей спокойствия.

До нового поворота событий Питеру не давалось никаких поблажек в обучении, даже несмотря на то, что мастером, учившим юношу, был его зять. И Джон, и Ричард считали,

что эти семь лет тяжелой работы не только закалят его характер, но и станут хорошим жизненным уроком. Что касается Эстер, то она благодарила Бога каждый день за то, что Питер работал в такой высоко уважаемой и признанной мастерской, ради себя и ради нее, потому что наконец-то после ее долгого ожидания он уверенно пошел по тому пути, который поможет осуществить мечту Бэйтменов. Всякий раз, когда она встречала его, они обсуждали со всеми подробностями его успехи в учебе, и ни разу Эстер не преминула упомянуть о том, как будет замечательно, когда у Питера появится собственная мастерская в городе. На этот раз она ничем не рисковала, хотя теперь она признавала, что Элис было лучше известно, чем ей, что Джосс никогда не был бы счастлив, живя в толчее и спешке Лондона. Сейчас у них уже был один ребенок, появление которого только усилило их любовь фуг к другу, и они ожидали рождение второго.

Когда пришло время, Питер был полностью подготовлен к тому, чтобы завести собственное дело. Он прекрасно осознавал, без всякой ложной скромности, что из него выйдет исключительный мастер по золоту. Его руки обладали той властью, на которую драгоценные металлы отзывались, как если бы они признавали ее за свою собственную. Ричард был строгим учителем и никогда не хвалил его, но Питер мог определить по его замечаниям, была ли работа сделана хорошо. Он был глубоко привязан к семье, как и все Бэйтмены; даже Летисия испытывала приступы тоски по дому после своей свадьбы, несмотря на ту светскую жизнь, которой она наслаждалась вплоть до беременности. У Питера была теперь двойная причина, по которой он хотел бы более часто приезжать в Банхилл Роу. Он был влюблен в Элизабет Бивер.

Он не переставал удивляться, как он мог знать ее с первого дня их переезда с площади Никсон и не замечать, как в течение всех этих лет она становилась неотъемлемой частью его жизни.

Некоторое понимание этого, вскоре забывшееся в суматохе и волнениях дня, пришло к нему, когда он был готов к отъезду в город, чтобы пойти в ученики, а Элизабет пришла с подарком — шарфом, который сама сшила для него. Потом она стояла с его матерью, братьями и сестрами и махала рукой на прощанье, пока кабриолет, в котором отец вез его, отъезжал от дома. Немного спустя она тяжело заболела и чуть было не умерла. Он несколько раз посылал ей письма, и хотя она ответила на них, когда ей стало лучше, Питер не встретился с ней, так как ее отправили с тетей в Брайтхельмстоун к морю, до тех пор пока доктора не сочли, что она окончательно выздоровела и может вернуться домой. Возвращение Элизабет совпало с приездом Питера в Банхилл Роу. Джосс привез его в кабриолете в один из субботних вечеров, и когда они приближались к дому, Элизабет, должно быть, заметила их и сразу устремилась навстречу, с развевающимися на бегу золотыми волосами, в муслиновой юбке, забавно колыхавшейся волнами. Питер пристально посмотрел на ее счастливое лицо в веснушках от ярких солнечных лучей, так, как когда-то давно она посмотрела на него, и почувствовал, как пробуждается в нем то, что началось, должно быть, с шока от известия о ее болезни, или даже задолго до того, он не мог вспомнить точно. Он сидел впереди на сиденье для пассажиров и спрыгнул на землю прежде, чем Джосс остановил кабриолет.

— Элизабет! Неужели это ты? Мы так долго не виделись! Ты совсем выздоровела?

— Совершенно!

Она протянула ему руки, и он крепко их сжал.

— Значит, ты вернулась?

Она с радостью кивнула головой, ее взгляд не отрывался от его лица.

— Так что каждый раз, когда ты будешь приезжать домой, все будет как в прежние времена.

Его улыбка стала еще шире.

— Даже лучше, я думаю. Замечательно встретить тебя снова!

Его слова вызвали чудесный румянец на ее щеках, и он понял, что превратил этот день в настоящее возвращение домой для них обоих.

Они вошли в дом, держась за руки. Эстер, спускаясь по лестнице, увидела, как они смотрели друг на друга и улыбались. Случилось то, что она давно предвидела и приветствовала всем сердцем. Элизабет не была и никогда не станет второй Элис. Эта жизнерадостная девушка с живым умом, которая проявила то же мужество во время своей болезни, что и в детстве, когда она соревновалась с мальчишками в лазании по деревьям и в бурных играх только для того, чтобы быть рядом с Питером, она сможет разделить его стремления и поддержать, какие бы трудности ни встретились им на первых порах.

Позже в этот же вечер Питер впервые обнял и поцеловал Элизабет. Это было чудом для них обоих, новым открытием того, что они испытывали по отношению друг к другу. Даже она, всегда любившая Питера, чувствовала дрожь при мысли о силе нежного чувства, которое охватывало их.

В течение месяцев, последовавших за этим вечером, Эстер заметила в Питере способность беззаветно любить избранную женщину, присущую и Джоссу, отдавшему свое сердце раз и навсегда Элис. Она сомневалась, что то же самое произойдет с Уильямом или Джонатаном, так как их характеры были совершенно несхожи. Ее неприязнь к Уильяму все возрастала. Эстер постоянно напоминала себе, что он ее плоть и кровь, но она стала резко с ним разговаривать, язык как будто не слушался ее, а временами ей, никогда не поднимавшей руку на своих детей, приходилось бороться с собой, чтобы не ударить его за какую-нибудь дерзость. Она подробно обсуждала с Джоном, куда его отдать в ученичество, так как ему вскоре должно было исполниться четырнадцать лет, а до сих пор ничего не было устроено.

— Я боюсь, ни один мастер не согласится обучать его чему бы то ни было, — призналась она. — Он слишком необузданный, чтоб подчиняться дисциплине.

— Я поговорю с ним.

Когда Эстер узнала о результатах разговора, ее недоверчивый взгляд перешел с Джона на Уильяма, а затем на Энн, которая пришла, чтобы поддержать брата.

— Ювелиром? — повторила она скептически и вновь посмотрела на Уильяма. — Но разве ты когда-нибудь интересовался этим? Тебя никогда не было в мастерской. Это Джонатан проводил там каждый день.

Уильям взглянул ей прямо в глаза.

— Ты никогда не хотела, чтоб я приходил туда, мама.

Она не могла отрицать справедливости этих слов.

— А зачем, Боже мой? Разве ты хоть раз пробовал работать серьезно или противостоять искушению совершить какую-нибудь глупую шутку?

Энн быстро вмешалась:

— Уильям знает свои ошибки, мама. Тут нечем гордиться, но я уверена, что каждому не легко работать для собственной семьи. Я думаю, что Уильям заслуживает своего шанса в жизни. Он давно посвятил меня в свои мечты. Эта идея не возникла внезапно.

Эстер вопросительно развела руками:

— Кто возьмет его? Большинство мастеров тщательно знакомятся со своими будущими учениками. Уильям заработал себе плохую репутацию у соседей своими проделками и беготней за девочками.

Она увидела, как Уильям покраснел до ушей. Он не знал, что слухи о некоторых его шалостях за последнее время дошли до матери. Энн снова заговорила.

— Его возьмет Ричард. Летисия уже рассказала ему обо всем, и он готов дать ему возможность попробовать, свои силы.