Серебряные слезы
Шрифт:
И в этот момент в дверях появился герой моего романа.
– А вот и я! – воскликнул он, держа в руках большой пакет. – Что, Лиза, развлекал тебя Альберт светской беседой?
– Да уж... – неопределенно произнесла я.
– Ладно, идем, пока начальство доброе и отпускает меня.
...Когда мы оказались на улице, я не выдержала и засмеялась.
– Ты о чем? Расскажи – я тоже хочу повеселиться... – сказал он.
– Не могу, Альберт просил меня не разглашать тайны! – ответила я. – А что у тебя в пакете?
– Образцы кулинарного творчества Мишеля. Он чуть ли не силой вручил мне все это. Кажется, ты его перехвалила. А что за тайны у вас
Несколько дней после посещения клуба «Дель Арт» я была словно не в себе. Две вещи не шли у меня из головы – его голос и то, что он представил меня как свою невесту.
Ну, с голосом все было более-менее понятно – Саша талант, нечего и говорить, а вот с невестой... Хотя, с другой стороны, если бы я представляла его кому-то, то, вполне возможно, тоже назвала бы женихом. А как еще? Бойфренд, сожитель, любовник, возлюбленный?
Но невеста – звучит так старомодно, церемонно... В этом слове максимальная почтительность к той, которая находится рядом с тобой. Или он действительно собирается сделать мне предложение? Согласиться или нет? Впрочем, о чем я думаю – он хороший, а мне почти тридцать. По западным меркам, конечно, относительная молодость, но по нашим, российским, я уже старая дева. Господи, какая я глупая, какие глупые у меня мысли! Аглая бы сказала... Хотя, какое мне дело до того, что скажет Аглая!
Когда-то, очень давно, я уже была невестой. Целых пять лет я жила с человеком, от которого каждый день ждала слов – «пожалуйста, Лис, будь моей навсегда!». Но он их не сказал, хотя в какой-то момент все было близко к тому. А потом это стало невозможным: появилось отчуждение – сначала незаметное, как трещина в асфальте, а потом оно стало расти. «В тебе нет огня, – в очередной раз с досадой произнес он. – Ты холодная, как рыба. Ну пожалуйста, хоть раз, поругайся со мной. Вот тарелка – разбей ее... Крикни, назови меня нехорошим словом, что ли, забудь о своем литературоведении! Что ты смеешься?» – «А при чем тут литературоведение?» – «Ни при чем, конечно, но только не будь такой безразличной ко мне!» – «Я люблю тебя». – «Ты не любишь, Лис, ты терпишь. Тебе все равно, кто рядом с тобой – пусть хоть сам сатана!..»
И мы расстались, потому что трещина разрослась до размеров пропасти. «Так из-за чего вы разбежались, не понимаю? – спросила Аглая. – Он нашел другую?» – «Нет. Мы просто не сошлись характерами – кажется, это именно так называется в народе». – «Чушь собачья! Ты могла бы и потерпеть – в конце концов нет идеальных мужчин». – «И ты о том же!» – «Лизавета, надо было держать такого мужика руками и ногами – лучше его не найдешь. Он красивый, богатый, он не пьет и по бабам не ходит! Он даже вполне образован – я в его речи особых ошибок не слышала. Ни вульгаризмов, ни жаргонизмов, нормальная, даже, пожалуй, хорошо развитая устная речь!» – «Да уж, тебе виднее, моя грамматикесса...» – «Кто-кто? Только без оскорблений... Я тебе вот что скажу, Лизавета: это, конечно, хорошо, что ты не теряешь оптимизма, но пора бы и задуматься о своем будущем...» И тэ дэ, и тэ пэ.
Нам нравилось кататься по городу.
В начале октября было холодно, под утро даже вода замерзала в лужах, а потом вдруг вновь стало тепло, как будто бабье лето решило вернуться на бис.
В один из таких вечеров мы с Сашей отправились на Воробьевы горы. Это была моя идея – посмотреть на панораму города, но он с радостью принял ее и сказал, что сам хотел чего-то подобного.
–
– Ты хочешь сказать, что я читаю твои мысли?
– Да! – решительно воскликнул Саша. – А я иногда догадываюсь, о чем думаешь ты.
– Ну, например? – засмеялась я, вылезая из машины.
– Вот, пожалуйста – неделю назад ты ходила скучная, и я потащил тебя к Арутюновым. Помнишь, что ты мне потом сказала?
– О да, я сказала тебе, что мне, наверное, в тот день действительно не хватало цирка!
– Тебе понравилось у них?
– Господи, я до сих пор забыть не могу! Теперь мне кажется, что я выбрала не ту профессию и мне надо было стать акробаткой или в крайнем случае заняться жонглированием...
В самом деле тот вечер, проведенный у Сашиных друзей, до сих пор казался мне каким-то особенно веселым, словно я на миг вернулась в детство.
Коля и Оля угощали нас сладостями, которые им прислали родственники откуда-то с Востока – в жизни не пробовала такого нежнейшего лукума и столь приятной халвы, – а потом принялись показывать всякие трюки. Оказывается, они довольно долго работали в цирке.
– Почему же вы ушли? – спросила тогда я с удивлением. – Наверное, там было очень весело...
– Да уж... – засмеялся Коля чуть смущенно. У него была такая манера – он все делал и говорил с оттенком смущения. – А ты знаешь, что за жизнь у цирковых?
– Нет... А что?
– Вечные гастроли и разъезды, – вздохнула Оля, – ни кола ни двора. Мы все время сидели на чемоданах. И, потом, условия в гостиницах были не самые лучшие. Надоели вечные скитания...
– Мы хотим ребенка, – застенчиво признался Коля. – А тогда это было совершенно невозможно...
Он был гибким, точно в его теле совсем не было костей. Расположившись на ковре, он, как настоящий йог, изгибался в самых невероятных позах, вызывая у нас с Сашей возгласы изумления и страха. Потом поставил на пол две бутылки из-под шампанского, на них передними ножками – стул, а сам, упершись в стул, сделал стойку вверх ногами. Мне такое равновесие казалось фантастикой, а Коля сказал, что это ерунда, и даже у меня так могло получиться.
– У тебя вполне подходящая для циркачки комплекция, – краснея, сказал он. – Попробуй хотя бы встать на руки.
Я была в брюках и потому решилась попробовать. Как ни странно, но с помощью Коли и Оли у меня это получилось. Потом они показали мне, как надо правильно принимать позу лотоса.
– Лиза, у тебя талант! – воскликнул тогда Саша, впрочем, не без страха наблюдая за мной. – Нет, ребята, давайте займемся чем-нибудь другим, где не требуется выворачиваться наизнанку...
Оля учила меня жонглировать. В конце концов и это у меня получилось. Словом, вечер прошел замечательно, а закончили его мы тем, что стали вчетвером жонглировать апельсинами.
Хотя час был довольно поздний, на площадке Воробьевых гор было довольно много гуляющих, а чуть в сторонке сбивались в стайку байкеры на своих мотоциклах. Они были серьезные, в кожаных куртках с бахромой и заклепками, мотоциклы под ними – яркие, просто загляденье.
– Сезон закрывают, – сказал Саша, заметив мой любопытный взгляд.
– Какой сезон?
– Байкеры зимой не катаются. Это последние дни.
– Как печально – листья опадают, байкеры слезают со своих мотоциклов...
Мы подошли к мраморному бортику, за которым открывался вид на Москву.