Серебряный осел
Шрифт:
И тогда Орландина поняла – в храм надо идти, чего бы это ей ни стоило.
Дорога к храму оставила у амазонки неприятный осадок.
Открывавшиеся картины вечерней жизни Дельф не могли не вызвать у нее брезгливого удивления.
Вот пьяная девица, которую почти волоком тащат куда-то два извозчика, запустив ей руки под мятое платье. Вот еще трое гуляк несут, словно рулон с материей, точно такую же, только пьяную вусмерть и почти голую – лишь небрежно повязанная тряпка прикрывает бедра. Вот в глубине подворотни на коленях перед нетерпеливо переминающимся франтом стоит совсем молоденькая девчонка, пытаясь справиться с узлом дорогого кушака.
В Сераписе все, по крайней мере, происходило прилично – за стенами соответствующих заведений.
Дважды по пути к храму к амазонке подкатывались мужчины, вывалившиеся из дверей кабаков и гостиниц. Они были пьяны до такой степени, что едва держались на ногах, но в то же время не настолько, чтобы не обратить внимания на девушку.
Первого Орландина отшила, вытащив кинжал.
Второй, уверенный, что она – именно то, что нужно для чудесного завершения вечера, вообще не нуждался ни в каких аргументах. Покачиваясь, направился в ее сторону, но, не успев ничего сказать, споткнулся и рухнул ничком, тут же захрапев.
Несостоявшийся кавалер так и остался лежать на мостовой, а девушка поспешила вперед.
Но вот, наконец, и обиталище Драконоборца.
Храм, находившийся на склоне Парнасской гряды, представлял собой даже не одно здание, а целый комплекс сооружений.
Поди тут разберись, куда именно ей нужно.
Собственно, само древнее святилище, у которого они побывали нынешним утром, не производило большого впечатления и терялось на фоне более новых построек.
Скользнула взглядом по надписи, украшающей вход в храм: «Познай самого себя».
Хорошо бы, но нет времени.
Достала план, купленный ею в книжной лавке за два сестерция, и справилась с ним, где она находится.
Так, что здесь у нас?
Амфитеатр. Ага, вот он, по правую руку.
Святилища Посейдона и Диониса. Тоже на месте.
Булевтерий и какой-то «Пританей». Святой Симаргл, кто бы подсказал бедной воительнице, что оно такое?
Сокровищницы.
Ой, матушка моя Сэйра. И сколько же их тут!
Коринфян, афинян, аканфян, книдян, эолийцев, киренцев, фиванцев, потидейцев (это ж где, интересно, такие живут), римлян, тартесситов, сикионцев, сифнийцев, александрийцев.
Вот, наконец! Покои царя Мидаса.
Быстрая пробежка по одной из боковых улочек, несколько осторожных шагов.
Вот и дверь, запертая на замок. Да не простой, а с секретом. Нужно повернуть ручку определенным образом, и тогда откроется.
Но зря, что ли, ее обучали обращаться с замками?
Девушка покрутила ручку. Та не поддалась. Снова нажала на ручку и покрутила ее. Опять никакого результата.
– Задница Анубиса! – прошипела она.
И словно в ответ замок щелкнул.
– Эй, Ясон, ты слышал?
Орландина затаила дыхание. Проклятые вегилы. И не спится же им.
– Нет.
– А мне показалось, что-то звякнуло.
– Не-е, Тесей! – Звеня доспехом, страж проковылял мимо сокровищницы. – Это лисы, наверное. Аль мыши, может быть… Извести бы их, чтоб спать не мешали…
– Ты это только отцу Феофилу не ляпни, дурень! Забыл, что мышка – священная скотинка Аполлона, кормильца нашего…
Голоса удалились.
Орландина облегченно перевела дыхание, но, сообразив, что некогда расслабляться, осторожно отворила дверь.
Быстро шмыгнула внутрь и осмотрелась по сторонам.
Лунный свет, проникающий сквозь потолочные окошки, освещал интерьер Мидасовых покоев.
У дальней стены находились два массивных серебряных треножника. У северной стены стояли в ряд не сколько мраморных лавок, покрытых узорчатыми персидскими, а может, армянскими коврами.
Еще тут стояло изображение Аполлона. Вернее, Аполлона и Мидаса.
Высеченный из черного мрамора обнаженный бог дергал за уши в священном ужасе скорчившегося у его ног толстяка, в отличие от Аполлона, выполненного из белого мрамора. Уши были длинными, с кисточками на острых концах.
«Совсем как у Стира», – подумала Орландина. Да и вообще вытянутое и глупое лицо Мидаса напоминало ослиную морду заколдованного поэта.
Девушка горько усмехнулась.
Вот бы ее приятеля сюда привести. Возгордился бы, наверное, нос задрал. Дескать, храм в его честь.
Вдруг послышался приглушенный стук, словно что-то ударило в стену. За стуком последовало тихое шуршание. Затем все стихло.
У Орландины замерло сердце. Стараясь сохранить спокойствие, застыла в ожидании.
Больше никаких подозрительных звуков не последовало, и постепенно ее сердце забилось в нормальном ритме. Дыхание выровнялось, руки перестали дрожать.
«Наверное, крыса», – подумала она вслед за стражниками.
Ну, вот она в этой самой сокровищнице. И что дальше?
Скрестила руки на груди и начала делать то, что делала всегда, когда сердилась или была в отчаянии, – расхаживать по помещению.
Вперед-назад, десять шагов вперед, десять назад. Вперед-назад. Вперед-назад…
Шаги приглушала дорожка, лежащая вдоль стены.
Она даже представила себя жрицей Сребролукого – важной, богатой.
«Ласка, прекрати! – услышала, словно вживую, голос Ториквали. – Ты фести себя как последняя думкопф».
А потом вдруг в тишине ночи послышался звук скрежещущего о камень камня.
Одна из мраморных плит, облицовывавших стену, отодвинулась в сторону.
Девушка скользнула под ближайшую скамью, прикрытую мягким, ниспадающим до пола ковром, и затаилась.
Кто-то забрался в покои и замер, прислушиваясь.