Серебряный остров
Шрифт:
Отец с Цыреном подволокли к саням огромную тушу, что-то кричали, пересмеивались, а он сидел, уставившись в лед, и сам не понимал, отчего так скверно на душе. Оттого, что не смог выстрелить и едва не сорвал охоту? Оттого, что Цырен чуть не провалился в полынью? Или оттого, что аргала все-таки убили?
Отец пристроился покурить возле стены торчащей ледяной глыбы. Здесь, за ветром, было тепло, по-весеннему припекало солнце. Цырен распахнул ватник, бросил шапку на лед.
— Не выйдет из меня охотника, — признался Санька, резонно ожидая, что сейчас
— Почему же, совсем наоборот, — огладив бороду, ответил отец. — Больно уж симпатичная семейка попалась. Если бы не ваш музей, я, однако, тоже того… воздержался бы.
— Правда? — не поверил Санька.
— А то как же! Нет, сынок, кто бездумно стреляет в зверя, тот еще не охотник.
— А я, знаешь, о чем подумал в этот момент? — тронув аргала носком унта, проговорил Цырен. — А вдруг они разумные, вроде дельфинов? Ну, цивилизация подводная: еще не люди, но уже не звери. И все понимают. А тут мы с ружьями…
— Но бреши, это я подумал! Потому и выстрелить не смог.
— Нет, серьезно. И еще подумал: ни за что бы не выстрелил на месте Саньки. Удивительно, правда?
— Совпадение.
— Не совпадение, а ми-ро-воз-зре-ни-е, — раздельно, по слогам произнес Цырен. — Мы же с тобой похожи, как, как…
— Как два куматкана, — посмеиваясь, вставил отец. — А все же, братцы куматканы, больше я с вами на нерповку не ходок.
Солнце опустилось за горы. Некоторое время по синему льду еще гуляли багровые блики, но вскоре поблекли, растаяли, и над Байкалом повисла обычная серая мгла.
С моря тянуло пронизывающим ветром, а Рудик вот уже час стоял на высоком берегу и вглядывался вдаль. Он решил спрятаться от ветра за сосной неподалеку, но едва тронулся с места — увидел внизу, там, где дорога спускается к Байкалу, маленькую ссутулившуюся фигурку. По огромной шапке Рудик узнал Валюху. Он сбежал с откоса, бесшумно подкрался сзади — и залился отчаянным собачьим лаем.
— Рудик? Фу, напугал!
— Ты чего здесь бродишь? Замерзла вся.
— Да вот вышла погулять. В избе у нас ужас как натоплено.
— Оно и видно, аж зубы стучат от жары. '
— А ты что туг позабыл? Да еще простуженный?
— Я-то? — потерялся Рудик. — На закат решил посмотреть.
Она понимающе усмехнулась:
— Конечно, из окна у тебя заката не видно! Ладно уж, пошли по домам, чего там…
Рудик, не раздеваясь, выпил стакан молока, уплел горбушку, обогрел руки над плитой и снова поспешил на берег. Маленькая фигурка стояла на том же месте.
— Вот теперь верю, что в избе у вас жарко, — сказал он, спустившись. — Что-то не сидится дома.
Она глянула на него мельком и ничего не ответила. Несколько минут молча всматривались в темноту. Потом Валюха сказала:
— Еще час не появятся — пойду папу звать. Искать надо.
— Появятся! — неуверенно ответил Рудик. — Заблудиться негде.
Он уже давно хотел поговорить с нею, да случая
— Я тоже беспокоюсь весь день, — издалека начал он. — Жду, жду… Слушай, а ты кого больше ждешь, Саньку или Цырена?
— Лошадку, — насмешливо отрезала она. — Почему я должна кого-то ждать больше?
— Помнишь, перед Новым годом ты обещала привлечь Цырена, чтобы организовал встречу с полковником Матвеевым?
— Ну, помню.
— А ты зачем-то это дело замудрила, голову ему закружила записочками. Тебе что, нравится Цырен?
— Конечно, — призналась она, прямо глядя в глаза. — И ты, и Санька, вы мне все нравитесь. Мы же друзья.
Говорить с ней было трудно, казалось, она наперед знает все, что он скажет. И Рудик пошел напролом.
— Опять ты не о том, Валюха! Нечего меня за нос водить!
— Ну так не суй свой нос куда не следует.
— Значит, куда не следует? А что из-за тебя вся наш дружба распалась, это, по-твоему, ничего?
Наверное, зря он взял так круто, Валюха и без того нервничала, а тут еще он со своими дурацкими расспросами.
— Из-за меня!? Ну и грош цена вашей дружбе, если она из-за первой же девчонки распалась!
В голосе ее уже слышались слезы, но Рудик не мог остановиться — задело за живое.
— Дело не в девчонке. А в том, как эта девчонка себя ведет.
— Он еще указывает, как мне себя вести да с кем дружить!
— Значит, ты это нарочно?
— Нарочно?! Да что ты понимаешь! — И она набросилась на него, замолотила кулаками куда попало. — Как ты смеешь! А еще друг! Я бы вас всех троих исколотила! Тоже мне, отважные рыцари! Я им всю дружбу испортила! А что я переживаю, это нм наплевать! Разве ты не видишь, несчастный робинзон, я тут полдня стою на морозе, жду, как дура? А ты спрашиваешь… да еще говоришь…
И она уткнулась в холодные, залубеневшие на ветру варежки.
Рудик перепугался. Он ожидал чего угодно, только не этого. Но он предпочел стоять на своем до конца.
— Валюха… Ты сказала, ждешь. А кого?
Она ответила, все еще всхлипывая:
— Не видно? Ну, я пойду, Рудик, а то дома потеряют. Да, я виновата перед вами. Хотела растормошить Цырена. А получилось… Хуже некуда получилось. Санька подумал бог знает что и… В общем, все это неважно. Оказалось, дело не во мне… Рудик, если через час они не вернутся… Ты зайдешь, да? Я пока не буду отцу говорить.