Серебряный поэт

Шарыгин Вадим

Путь в поэзию…

Пешком, с котомкой, на каталке…

Ну, хватит ёрничать! Пора говорить серьёзно, если, конечно, есть что сказать.

А что, собственно, говорить – что ни скажи – всё вокруг да около будет, каждый может пройти «путь в поэзию» – иди и смотри, ощущай, пробуй, ошибайся, спотыкайся до крови, и снова вставай, иди и смотри, во все глаза – на то, что кажется, на то, что ещё не осознано, на то, что словом – усугубляется, углубляется, усыпляется, узнаётся… Уу, сколько всего! Дорог у поэзии много, а путь – один: от снежинки к снежинке, от великого до малого, от кровного к окровавленному, от спокойного к безмолвному, от недосказанного к несказанному…

Обряд

1. Мой стих

Скитальчество ветров, пчелиный гул Псалтыри,Полночной суверенности столбняк —Любима тайнопись! Идти на все четыре,Когда бы взор на всенощность иссяк.Просыпан грохот канонад и колоннадыВ дорических прическах… АдресатПоэзии моей – вишнёвый сад, мне надоВзойти в мир павших

чувств – к груди прижат!Прибегнувший к элегии, зарёй подстёгнут,Монашески уединён и свят —Мой стих: подлунные охаживает стогны,Слезой с ресницы в путь-дорогу взят.Сливаясь с шествием дождя, дождись былого,Стяжавший славу слову, мой герой,Стих, праздник нищих яств, где явствовать готоваЖизнь праздных строк, лоснится пир горой!Всамделишный чуть брезжит мир – душе отрадно,Купаясь в зареве, пропал, пропел.Строка, Тесеем брошенная Ариадна,В ней: горн к губам, в ней жук над льном корпел…Зов, звук, закат – зачат в расплывчатом треченто:– Венчается раб божий… – ожил сводПредставшей церковки, – обстиг сердца зачем-тоПрестранный стих, в даль близкую зовёт.

2. Обряд крещения

За спиною: вечер, ветер, Вертер, Вагнер и Веласкес…Разукрашенный темнеет свод, и невесомОгонёк свечи, и, как котёнок, жалующий ласки,Тишина шумов, и покатился колесомЦиферблат веков… Явилась тайна, вся речитативом…Ширма, простынь, просто, крестик, шарма нет, лечуНад подлунным мирозданием и в царствии учтивом,Всплеск младенца, взгляд на взгляд, вбирающий свечу;Оголённый трепет голоса, «аминь» повтором славен,Круг, другой, свеча, холодный пол, белым-бела —Седина тысячелетий и рубаха, в кучу сваленДымный ладан … Жизнь моя, какой она была?Миро в мирнице. Гвалт мира, исчезающий куда-то.Как торжественно, до слёз, свечусь, в руках несуТёплый свет, как у могилы Неизвестного солдата,У огня свечи стою, и в сказочном лесу.Троекратно: ковш Большой Медведицы с водой благою!Осенило… Осень над Москвою… Осенил…И вдобавок к охватившему заснежному покою,То, что я всем сердцем, всей душою оценил —Красота, простёрлись опрометь и оторопь обряда.И ещё… Не передать мне… Тайна… Помню лишь:Ширма, простынь, я, младенцы на руках, иконы рядом…И божественна молитвой вскормленная тишь!

3. Обряд поэзии

Бессловесный ли немотствующий хорТемноты, иль статуарность мысли полуночной? —Только, понял я, как на расправу скорВетер времени. Сломали, будто позвоночник,Годы – веру в лучшее, в людей, идётПо пятам – стук одноногий, вой, живой по сути!Чуть заснежена душа, который годЯ во снах живу, протянутой рукой посулыСобираю, благодарствуйте, поклон,Паперть каменная моё сердце приютила.И счастливая тоска взяла в полон,И навис над млечной Аттикою меч Атиллы!Мнемозина, дай мне алого вина,Пощади огарок славной каторги поэта!Стих – обряд поэзии. Душа видна.И заснеженное сердце бьётся, льётся где-то…

Отголоски

1.

Пропащая пора:Туман чуть призрачен и богом позабытые ступени длятся…Остатки сумерек. Бесед останки и беседки.Окститься надо бы, прийти в себя, но влажный взглядБлуждает в россыпях сухого глянца.Не слёзы… может, так глубок покой, на слёзы едкий?Протяжны чаянья церквей.На безымянной тишине разложены пасьянсом судьбы —Донельзя глубока, замысловата, омут просто…Вповалку листья. И пахнет осенью упавшей. Всевиноватый вид, как будто суд был…Молчание торжественно, как стол в минуту тоста.Всевышний… Вишни… Вышний Волочёк…Смех давешний, давнишний, вешний. Я потешно вторю —Набрякшему уничижению, всей подоплёке:Окраине ноябрьского дня, где-то в России, там, где-то во тьме, там, к счастью, горю —Нет места!…Только слышен голос лет, такой далёкий…

2.

Затерянный среди обугленных ночей, померкших судеб, силуэтовНа обветшалых скулах зданий – твержу без удержу, держу париО том, что бездыханностью силён извечный миг зари, и силу этуНе превозмочь! Москву, mon cher, печением берлинским одари,Мой век Серебряный, продли свои подлунные шаги, пусть клятвы грянут!Обуреваемый бездействием,

кровоподтёками со стен,Я слышу голоса, поверх морщин, поверх причин и благодарных грамот.Неисчислимые Пьеро: в подтёках, и глаза в глаза со сцен.Естественной, давно уж, стала жизнь: без Рильке, без Цветаевой – без гимна.И я сорю словами, в ночь, на рейде, врангелевский Крым, дымы…И только синеокая тоска моя – совсем, совсем, со всем бездымна!Бездомна Родина моя, где дамы, господа, дома, да мы…

3.

Внимало сущее игре теней и света —На лакированных штиблетах, на штыках.Шершавый шершень сел на лист извета.И ветер штору не заметил впопыхах.Зияла пустота. Нутро огней погасло.Спала бессонница больниц и лагерей.На чёрствый хлеб души намазывая масло,Молчал в запасниках столичных галерейЭпохи старожил, жив яростный вояка.Не звуки – отзвуки владели пустырём.Миг срезан ласточкой, тень на плетень, двоякоВиднелось сущее: в ладони соберём…

4.

Жизнь выморочную подай на стол,Мне провидение дороже —Кондовых будней, ночь, литаврщиков верни!Возвышенным вас вздором пичкаю:Туман расстелен вдоль дорожек,Дом с заколоченными наскоро дверьми.Приличествует мне: дремота снега, неги позолота, слогаЗаиндевелый звук, невнятность глубины.Не веришь? Просто ты разбрызгиваешь крови сердца, друг, немного,И не в тебя шальные ночи влюблены!Пресекшегося голоса покой, смертельной шашки взмах ленивый;Огни в метель и эдельвейсы на снегу;Взгляд отрешённый отречённого царя – кресало и огниво —Поэзия!.. Сочится смерть… Я не смогуСоздать рассвет, удары сердца ночи на исходе, отголоски!И люди спят вокруг, вповалку спят огни;Спит шар земной, стремительно теряющий полёт, и город плоский.Кричащий шёпот губ: «Литаврщиков верни!»

Огласка тайны

«На страшной высоте земные сны горят…»

Осип Мандельштам

1. Листопад

Верчение, лёт, беспамятства толика.Порывы. Вы правы, провалы, и только…А сути не видно, да есть ли, ей вторя,Природе, как в век королевы Виктории, —Вручную убранство пространства – изыскано,Так мир несказанный молчанием высказан.Неисповедимым, по лестнице Иакова,Прозрачным иль призрачным, суть одинакова,Предстал: Серафимы на арфах, кристаллы —Неслыханный мир – мне промолвить пристало…С озябших бульваров листву совлекая,Листал листопад тишину… И такаяБлагая окутала душу истома:Из сна дождепада выходишь, из дома.Расписано небо – высокие «станцы»,Объемлет. Обнимет. Окликнет остаться.Вперёд, пуще прежнего взвеяны кущи,Багрянцем бахвалится шелест бегущий!Обрушились листья куда ни попало:В Неаполь, в Петрополь, в октавы Непала,В бурлящую радостью пустошь идиллий,Гурьбой, в одиночку к земле восходили —Слетевшие с губ одинокие вести.Разрозненных листьев… Падение… Вместе!

2. Сон Питера Брейгеля

Лиют дожди лучей.По лезвию времён, по кромке ОйкуменыБосая тишина идёт, большая видимость назрела.Глотает голоса глухая ночь.И сребреник блестит надменныйНа каменном полу. Свисает яствами с тарелок —Застольное безумие, безмолвие губительной забавы.Сброд всех эпох и площадейГорланит, жаждет казни.И лисий хохоток старух, и колких перьев скрип,И взгляд плюгавый —Смешались, до беспамятства смешат. Взвывает: «Гасни!» —К кресту вздымает крючковатые персты,Забрызганный покоем,Сотрапезник чудовищ – век бубонный, каждый, взвинчен,И мы с любимой – скорби скарб с безудержною радостью пакуем!И сломанные крылья мастерит, в сердцах, да Винчи…Охвачен соглядатайством:В клуатрах, в кулуарах стынет кома:Уродства вакханалия, доспехов блеск суровый.Под грохот вавилонской башни мир людейИскромсанный, искомый…И ангельские развеваются плащи, покровы.Гул под крылами: своды, войны, воины и пятна алой швали!Невзрачной радости хмельная суть – вовсю пленила.Огласка тайны… Внемлет кто иль нет? Едва ли…Лиют вино багровое,А ночь – в глаза чернила…