Серебряный поэт

Шарыгин Вадим

Et cetera

«Сочинение поэзии – тоже упражнение в умирании».

Иосиф Бродский

1.

Да, в расплавленный воск тишины наряжёнЗнойный полдень – Москва под пятой.Выходи из подполья и лезь на рожонДух мой, чудо продлив запятой,Разбуди, береди, борозди боронойИзмождённую душу, озвучьЖалким скрипом двери тлен тоски вороной,Провернув неподатливый ключ.Мне

за волосы вызволить, ввысь подтолкнуть,Мне к оглохшим слепым – со стихом?!Взгляд: на кромках домов каплевидная муть —Высох ливень в проулке глухом.Зал в потёмках. Подсвечен сюжет за спиной:Стол, влюблённые, яства горой;Утро. В голову целится друг записной.Обронён в травы главный герой…Скомкан кадр, расплавится фильм. И опять:Безымянных мгновений купаж.Близкий зной. Шмель взлетит тишину опылять…Жизнь за с т и х о т в о р е н ь е отдашь?

2.

Огонь в лицо!Рациональной подоплёки —Ищи-свищи, здесь строки-самураи;Здесь ночь бездомная и колокол далёкийЗвонит, звонит, по капле умирая…Горит свеча.И тьма народа обступила —Поэзию – и губы в кровь, смолчала…Как дружелюбно по живому водят пилы!Ободрана, как липка на мочала.Огонь в лице!Сквозь неизбывный сброд, сужаяПростор, с ребёнком на руках, мадонна,Идёт – навстречу славной гибели, чужая —Всей жизни! И счастливостью бездонна.

3.

Прижато к кремню бытия кресало!В шагах нехоженых таится эхо, снам сродни.Высоким ветром небо расчесалаНочь, растерявшая достопочтенные огни.Застыли в беге облака. Молчите,Молчите, строки, совладайте с тишиной камней!Висок, ударов крови расточитель,Чуть содрогается. И ластится тоска ко мне.И ласточка сквозь синеву, и прорваЖеланий в рифму рассказать о чём-то там таком…Мой белый фронт кромешной чернью прорван!И крадучись в ночи, поэзия, – живёт тайком.

4.

Я скажу, нарочито шёпотом,Вознося свечу над плечом:В омут ночи глядел и шёл потомПросто так, и всё нипочём.Я прошу, как последней милости,Как в Сахаре воды глоток,Чтобы ранней порой явилась тыИ осталась бы на чуток —Тень снесённого веком вечера,Песнь горниста, похлёбка ртов!А сейчас, что же, делать нечего,Ко всему, ко всему готов…

Цикл «Фата-Моргана»

Мне искусство никогда не казалось предметом или стороною формы, но скорей таинственной и скрытой частью содержания. Той его частью, которая не сводится к темам, положениям, сюжетам, после чего мысль несколько затемняется, но остаётся несомненным, что в художественном произведении всего важней не слова, не формы, но и не изображённое им, а то, что всем этим сказано и не могло быть сказано иначе… какое-то утверждение о жизни, какая-то мысль, которая превышает значение всего остального и оказывается

сутью, душой и основой изображённого».

Борис Пастернак

1.

Неминуемый вечер: на пледе,На оборках июльских кулис.Раздушистой черёмухой бредитРастемневшийся в зной барбарис.Будто жизнь, убывает помалуСвет не тронутых ветром небес.Ноги босые, в ночь, окуналаВечность в Лету, в раздолье чудес!Распылила зарю кавалькадаОблаков – мчатся медленно вдаль.Неминуемо знаешь: Не надо —Ничего! – и в минувшем, не жаль.

2.

Есть в солнце вечернем:Покой и прохлада,Ласкающий травы дрожит ветерок;Смолкающий светВ гуще мутного садаПод пыльные звоны ушедших дорог.Минуты, сподобившись часу, продлили —Присутствие солнца на кромках ресниц.Пал колкою тенью в распахнутость лилийРаскидистой ели игольчатый шпиц.Есть в думах вечерних:Узоры Калькутты,Бриз Корсики,Волны Тверских куполов;Желание в шаль золотую укутатьОзябшие звуки промолвленных слов.

3.

Немеет воздух.В вечность канет —Из облаков закатных холм.Зари разорванные тканиЗалатаны златым стихом.Превыше всяких слов, превышеОстановивших дрожь ветвей —Начало звёзд над острой крышей,Высокий абрис тополей.Сгустилось.Смерклось.Свыклось.Сталось.Ещё не тьма, но при дверях:Души умолкшая усталость.И пепел лет,И песен прах.

4.

Побережье агав и магнолий,С томным взглядом ажурная мисс.Вечер зёрна кофейные молет,Восходя ароматами вниз.Алый шар погружается мягкоВ чернобровую ликом волну.Пахнет крабом рыбацкая лавка,Подступает луна к валуну…Приглушённая пляска фокстрота,Пальцы топят в рапсодиях сплин.Ждёт под сенью гротескного гротаОголённая женственность спин.

5.

Благоухая нардом, киннамоном,Царицей Савской в сумерки сходяС небес, во сне неугомонномЗастыть сухою каплею дождя.Обрадовать покой громадой гудаСтолетних елей; еле-еле внятьПространной странной темноте, покудаНисходит звёзд окрепших благодать.Всем миром слышать мерные тирадыС травинок свесившихся скрипачей.Душа моя вечерняя, ты радаСоитию речений и речей!