Сервис с летальным исходом
Шрифт:
— Вот, можете ознакомиться, я составил полный список! — Петя протягивает мне бумажку.
Внимательно ее изучаю. Кроме вышеперечисленного, в чемоданчике еще находился так называемый “набор парикмахера”, странный прибор, названный в списке “шлифовальным станком с выдвижной пилой, работающим от сети и от батареек”, и упаковка тампаксов. Никаких документов, никаких денег. Равнодушно возвращаю список и уговариваю себя как следует подумать.
Думать мне трудно. С этим своим неудачным затоплением я совсем забыла, что случается с моим организмом после одного стакана чая,
— Может, все-таки споете? — злорадно интересуется следователь Поспелов.
Неужели я и вправду попала на тот свет? Почему меня опять просят спеть? Никогда не отличалась вокальными данными, более того, я правильно ловлю мелодию, только если пою почти шепотом, стоит напрячь голос — он срывается и портит песню. Встаю и тащусь к столу.
— Попрошу руками ничего не трогать! — закрывает грудью стол Петя. — Мы сняли у вас отпечатки пальцев и должны сравнить с теми образцами, которые нашли на наружной поверхности чемодана и на пузырьке с вазелином!
Смотрю на пузырек с вазелиновым маслом. Вот Петя удивится, если я предложу свою версию использования этого препарата! Допустим, раскованный, или, как это называют в прессе, извращенный, секс… Интересно, кто брал вазелин из чемодана? Женщина? Конечно, женщина, это же ее чемодан, если это вообще тот чемодан, который украли у блондинки. Она бы не разрешила полезть в свой чемодан случайному любовнику. Ладно, даже если это совсем другой чемодан и человек с перерезанным горлом в реке не воришка из поезда, а сам по себе — суперагент (кто еще может таскать целый чемодан таких странных вещей!), мне-то от этого не легче!
Похоже, эти двое убеждены, что поймали важную птицу, и мне следует очень постараться, чтобы убедить их в обратном.
— Откройте чемодан, — прошу я Петю.
Внимательно осматриваю внутренность металлического ящика. Действительно, сделан на заказ — для каждого из находящихся в нем предметов выделено свое место, специальные крепления на крышке, углубления в днище для банок и небольшого контейнера с кислотой, натянутые резинки, за которые удобно заправлять пакеты, например, с париками и резиновыми масками, для шприцев — пластмассовое отделение с защелкой. А это что? Наклоняюсь и внимательно изучаю кружок из чего-то вроде серебра с монограммой. Переплетенные “М” и “К”. Вот это уже интересно… Надо сесть.
— Заметили? — радуется Поспелов. — Ваши инициалы! Спойте, Мона!
— Только после ваших разъяснений.
Звонит телефон. Прямоугольник окна медленно плывет в сторону, это я начала заваливаться на стуле, и услужливый Петя подскочил и подставил под мое плечо бедро.
— Это не ваши отпечатки, — сообщает Поспелов, опустив трубку. Он не огорчен, только замечает, что отпечатки двух разных людей, и — что самое странное! — один из этих людей числится у них в картотеке, да-да!
— Как хорошо! — вздыхаю я с облегчением. — Вы его немедленно отыщете и обо всем расспросите!
— Он второй год в розыске, — остудил мою
— Я думаю, что отпечатки этого человека на поверхности чемодана, так?
— И что? — не понимает Петя.
— Ничего. Если вы считаете, что это мой чемодан, почему не предположить, что кто-то в электричке помог его положить на верхнюю полку?
— Эту историю Штирлица все знают, — хмыкает Поспелов. — Только вы ведь никому не доверите свой чемоданчик!
— Я устала. Чего вы хотите?
— Чтобы вы спели!
— Давайте так, — предлагаю я севшим голосом и облокачиваюсь на услужливое бедро Пети спиной, — вы рассказываете, за кого вы меня принимаете, а я вам объясняю, в чем вы не правы. И постарайтесь коротенько, а то у меня мало времени, могу свалиться в обморок.
— У вас такое сонливое состояние из-за уколов. Постарайтесь сосредоточиться, но сильно не напрягайтесь. В этом чемоданчике полный набор для быстрого и качественного изменения внешности, согласны? А содержимое контейнера и пузырьков можно использовать для быстрой очистки места преступления.
— Очистки? — я ничего не понимаю.
— Тело средних размеров, как уже заметил оперативник, растворяется в разведенной кислоте в течение двадцати — двадцати пяти минут, пятна крови, даже старые, отмываются растворителем для органики, у вас есть даже пила для расчленения! Будете отпираться? Или споете?
— Подождите, за кого вы меня приняли?
— За учительницу пения, конечно!
Нет, в этом потустороннем мире определенно есть что-то странное, что-то не поддающееся объяснению.
— В лесу родилась елочка… — затянула я осторожно.
— В лесу она росла! — хором подхватили двое мужчин в кабинете.
— Вы оделись медсестрой, усыпили агента Успендрикова в машине “Скорой помощи”, а в больнице номер двадцать девять, куда Успендрикова привезли, растворили его в процедурном кабинете в ванне. Не отпирайтесь, мы нашли остатки кислоты в стоке, — отрапортовал Поспелов.
— Когда-а-а? — со стоном интересуюсь я.
— Вот, пожалуйста, результаты экспертизы от десятого марта. Нам ужасно повезло, ужасно! Процедурный кабинет был закрыт в праздник, а десятого, как только открылся, медсестра, увидев ванну, сразу же вызвала санэпидемстанцию. И работники этой самой санитарно-эпидемиологической службы сразу же взяли анализ и из ванной, и из стока!
— Стоп! — я попыталась крикнуть, но получилось едва слышно. — Когда я его растворила в ванной?! Этого, вашего…
— А растворили, соответственно, восьмого! Как раз в Международный женский день.
Терпеть больше сил нет. Я оглядываюсь в поисках раковины.
— Мне нужно в туалет.
— Не нагнетайте обстановку!
Он прав. Раковина, кстати, не очень удобна для сцеживания. Проще делать это сидя и, к примеру, в стакан. Сбрасываю с плеч одеяло, задираю футболку, отстегиваю чашечку мокрого лифчика, и первые струйки молока бьют в пакет с заваркой на дне стакана.
— Не обращайте внимания, — говорю я оцепеневшим мужчинам. — Продолжайте. Я вас внимательно слушаю.
— Это что, шутка? — интересуется Петя. — Как вы это делаете?