Серый туман
Шрифт:
– Павел Семенович, вы прекрасно понимаете, что я пришел сюда не приятные беседы вести. А я так же прекрасно понимаю, чем это для меня может кончиться. Расстрел за антигосударственную деятельность еще никто не отменял… господин Шварцман. Кстати, я прекрасно знаю, кто вы. Или вы думаете, что вы настолько неизвестны людям? Давайте перестанем играть в кошки-мышки и перейдем к делу. Чего вы от меня хотите?
Какое-то время толстяк смотрел на него непонимающим взглядом, а затем захохотал. Смеялся он долго, взахлеб, на глазах у него выступили слезы, цветом же лица он стал напоминать вареного рака.
– Расс… расс… - он пытался и не мог выговорить слово.
– Расс… трел!
– им овладел новый приступ хохота. Немного справившись с собой, он махнул рукой.
– Садись на место, пока ты меня не уморил!
– Он зашелся в новом приступе смеха.
– Ох, дружок, ну и насмешил же ты меня. Расстрел!
– Он хихикнул еще раз.
– Так уж и быть, расстреливать тебя, такого знающего, мы не станем, - начальствующее лицо явно пришло в хорошее расположение духа.
– Пока не станем, во всяком случае. Чаю хочешь?
– Хо… хочу, - пробормотал Олег, плюхаясь обратно на свой стул. Реакция собеседника сбила его с толку, так что теперь он согласился бы и на стакан синильной кислоты. Интересно, пробился я или таки нет? Ох, ладно, сделал я все, что мог - лесть он любит, но не грубую. Надеюсь, я правильно это понял. Остается только положиться на фортуну.
– Мне без лимона, если можно…
Когда за Олегом закрылась дверь, Шварцман какое-то время барабанил пальцами по столу. Потом медленно повернул голову и взглянул на Прохорцева.
– Да уж, друг сердешный, нашел ты мне кадра, - процедил начальник Канцелярии сквозь зубы.
– Нахальный - совсем как я в молодости. Неужто никто попроще под руку не подвернулся?
– Ну… - секретарь скорчил неопределенную мину.
– Наверное, можно найти кого-нибудь. Но вы ведь сами сказали - потребны молодые и самостоятельные. Согласитесь, что самостоятельный и в тоже время тюфяк - либо оксюморон, либо агент Дуболома. Парень еще молодой, так что пообломается, научится уважению…
– Да уж такой научится… - процедил Шварцман.
– Но чем-то паренек мне нравится. Новую должность ему подобрали?
– Да, он уже неделю как осваивается. Департамент общей металлургии, отдел цветных металлов, ведущий инженер. Образование вот у него не слишком подходящее, но других вакансий пока не было.
– Ну и оставил бы пока на прежнем месте!
– начальник Канцелярии цыкнул зубом.
– Вообще поторопился ты. А если бы он мне не понравился?
Прохорцев пожал плечами, демонстрируя легкое раскаяние.
– Всегда можно еще куда-нибудь задвинуть. Можно и Дуболому сдать как нашего человека. То-то общественники порадуются…
– Тоже мысль, - согласился Шварцман.
– Ладно, приглядывайся к нему, да помни - он на твоей личной ответственности. Месяц дашь ему на то, чтобы втянулся на новом месте, а там начни привлекать к делам. Все, пока свободен. Пойдешь через предбанник - передай Марице, чтобы через полчаса замов собрала на совещание.
Двое сидят перед большим, на всю стену, экраном. Вернее, только один из них сидит, другой же полуприсел на край пульта управления. Они молчат. Тот, что помладше - невысокий сухощавый парень лет двадцати пяти - внимательно смотрит на пульт и на экран, изучая. Второй, скрестив руки на груди и барабаня пальцами по бицепсу, думает о чем-то своем. Его взгляд обращен внутрь, так что когда сидящий наконец обращает на него внимание, он некоторое время не реагирует. Если бы в помещении использовались обычные лампы, то в полной тишине слышался бы только тонкий звон почти перегоревшей ламповой нити. Но в помещении нет ламп накаливания. Мягкий, непонятно откуда идущий белый свет с легким желтоватым оттенком заполняет помещение. Кажется, будто в пасмурный, но не слишком, день неяркое осеннее солнце краешком глаза заглянуло в облачную прореху. Можно подумать, что светятся сами стены. Но на самом деле стены матовые, и если поднести к ним руку, то повернутая к стене ладонь окажется затененной.
Да и тишины в комнате нет. Если прислушаться, закрыв глаза и отрешившись от всех других чувств, то в отдалении начинают звучать приглушенные голоса. Звонко смеется девушка, что-то возмущенно кричит мальчишка, гудит проезжающий автомобиль. А может быть, наоборот - не слышно ни голосов, ни звука города, только шелестит июльская листва, насквозь пронзенная солнцем, и слегка журчит невидимый в кустах ручей, запруженный полусгнившим березовым стволом.
Старший открывает глаза и несколько секунд изучает терпеливо ожидающего ученика. Он кажется ненамного старше сидящего, но только если не смотрит в глаза. Темное скуластое лицо, курчавые черные волосы, тяжелый взгляд исподлобья. Тусклый взгляд старика, слишком многое повидавшего на своем веку. Усталый взгляд утомленного человека.
– Эта груда металла, которую ты так невнимательно изучал последние пять минут, - имитация полевой информационной системы. Просто тренажер для адаптации. В своей прошлой жизни ты был неплохим специалистам по вычислителям, а по некоторым отзывам - так даже отличным. Это сильно затруднит твое обучение. Основной твой недостаток в том, что ты слишком много знаешь. Неспециалиста обучать приемам общения с системой не в пример легче, чем тебя. Экран и клавиатура перед твоими глазами предназначены специально для тех, кто обладает определенными навыками работы с обычными машинами. Они - я имею в виду навыки - сильно помешают тебе в дальнейшем. Основам взаимодействия с Робином ты обучишься с помощью этой штуки, а дальше придется привыкать к основному способу общения с нашим титаном мысли.
– А что представляет из себя основной способ?
– осторожно интересуется младший. Видно, что он одновременно польщен похвалой и обижен пренебрежительной оценкой своих знаний. Одновременно его раздирают желания оставаться корректным по отношению к наставнику и показать, что и он не лыком шит. Наставник улыбается уголком рта.
– Обычно вся необходимая информация транслируется прямо в мозг, в его зрительный и слуховой отделы. Команды отдаются тоже мысленно, хотя некоторые делают это вслух. Очень удобно, хотя для тебя необычно. Требуется определенный навык, чтобы одновременно воспринимать окружающую действительность и информационную картинку, - Фарлет слегка улыбается.
– Если уж настоящий программист садится за терминал, то только небольшая война за окном может вернуть его к действительности. Знаю, когда-то сам таким был, - на полуслове пресекает он робкую попытку протеста со стороны ученика.
– Впрочем, не обращай внимания. Я имею в виду, что тебе придется научиться одновременно непринужденно болтать о погоде с пожилой дамой, строить глазки крутящейся неподалеку ее внучке и при этом просчитывать наилучшую баллистическую траекторию для кружки с пивом в направлении снайпера в кустах неподалеку. Так что развивай внутреннюю многозадачность… она тебе пригодится, обещаю.
На экране плывут, перемешиваясь и извиваясь, полосы всех мыслимых оттенков. Если долго всматриваться в игру красок, то начинает кружиться голова, и можно представить себя летящим над Большой Долиной Пальдеры в час, когда свет заходящего солнца многократно преломляется в атмосфере. Наставник на мгновение прикрывает глаза, избавляясь от воспоминаний, и продолжает.
– Твоим первым упражнением станет управление цветом. По бокам пульта две рукоятки, - он слегка постукивает пальцем по ближайшей.
– Они слегка влажные. Так и задумано для обеспечения лучшей проводимости нервных токов. В первые несколько дней управляй машиной, держась за них. Ты попытаешься настроиться на систему, система - на тебя. Когда вы привыкнете друг к другу, необходимость в физическом контакте отпадет. Это и есть цель первого этапа твоего обучения. Вопросы?