Серый волк, белый конь

Ярошинская Ольга

— Скажи, царевна, — спросил богатырь, сидя верхом на тролле, — он дорог тебе?

Распластавшийся на земле тролль, которому Проша заломил руку едва не до затылка, только мычал и загребал свободной рукой сухие листья.

— Не то чтобы, — задумалась Лада. Она подошла к бывшему мужу, присела на корточки перед его носом. — Давай решим все мирно. Я не отдам тебе свою шкатулку. Я не знаю, что в ней особенного, я не знаю, что в ней скрыто. Это память о бабушке.

Женя дернулся, но Проша прижал его к земле сильнее,

надавив коленом в поясницу.

— И это все, Женя. Действительно, все. Конец.

— Ладно, — тролль выплюнул сухой листик, затих.

Проша ослабил захват, освободил его руку. Тролль вскочил, оглядел всю компанию и бросился прочь, не разбирая дороги.

— Зря ты его отпустил, — сказал Волк, прикусывая травинку.

— Не убивать же его? — пожал плечами Проша. — Давайте кушать. Суп уже сварился. А то едим всухомятку который день, вредно это для желудка.

— Ты прямо кладезь мудрости, — съязвил Волк. Тем не менее он уселся на пенек возле костра и с готовностью принял дымящуюся плошку и ложку.

А Лада глубоко вдохнула, закинула голову к небу. Маленькие белые барашки облаков проплывали над лесом, едва не цепляясь пушистыми брюшками за верхушки деревьев — верно, к дождю. Девушка чувствовала себя так, как будто она уже попала под ливень — в душе было чисто и спокойно. Она действительно отпустила Женю.

— Как же ты могла выйти за него замуж, царевна? — подал голос Проша.

— Приворожили ее, — объяснил Волк.

— Не важно это, — спокойно ответила Лада. — Приворот — не приворот… Я ошиблась. Все ошибаются. Главное — признать ошибку и двигаться дальше.

Она взяла сумочку, чтобы спрятать туда шкатулку. Напоследок положила ладонь на теплое дерево, украшенное резьбой, открыла крышку… и застыла.

— Оно золотое, — сказал Волк.

— Откуда оно взялось? — спросил Проша.

— И это сокровище? — удивилась Лада.

В шкатулке, на красной бархатной обивке, тускло блестело золотое яйцо. Лада осторожно взяла его в руки — теплое, скорлупа чуть шероховатая. Волк внезапно рассмеялся, так что девушка едва не выронила сокровище.

— Ты чего? — спросила она.

— Похоже, не Русалочкина ты внучка, — всхлипнул Волк, вытирая слезы. — А курочки Рябы.

— Иди ты, — беззлобно сказала Лада, рассматривая яйцо. Оно было крупнее куриного раза в три, вытянутое, тяжелое, по скорлупе бежали волнистые выпуклые узоры. В какое-то мгновение ей показалось, будто изнутри что-то легонько толкнуло ее в ладонь.

— Дай взгляну, — попросил Серый.

— Не дам, — Лада вынула из кармана джинсов носовой платок, обернула в него яйцо, чтобы не перекатывалось по шкатулке. — И что теперь?

— Высиживай, — предложил Волк, кажется, обидевшись, что она не доверила ему яйцо. — Или дай вон Проше, он яичницу забабахает.

— Но как оно появилось в шкатулке?

— Может,

твой сундук — что-то вроде портала, перехода в другое измерение, который открывается только при определенных условиях. Может, звезды так сошлись, а может, в тебе что-то изменилось, — Волк пытливо уставился в лицо Лады. — Значит, теперь ты достойна получить родовую ценность.

— Вот спасибо.

— Дай шкатулку, хочу кое-что проверить, — попросил Волк. — Я не буду трогать твое драгоценное яйцо.

Лада, нахмурившись, протянула ему сундучок. Оборотень открыл крышку и довольно хмыкнул.

— Так я и думал, — сказал он, демонстрируя содержимое шкатулки: яйцо исчезло, остались лишь украшения.

— Где яйцо? — взвизгнула девушка.

— Не ори, — миролюбиво сказал Волк, протянув ей шкатулку. — Теперь попробуй сама открыть.

Лада откинула крышку и облегченно выдохнула, увидев тусклый золотой блеск.

— Вот почему тролль хотел снова тебя захомутать. Без тебя сокровища не получить. Не вынимай яйцо из шкатулки, пусть там и остается.

Лада взяла у Проши тарелку с супом, зачерпнула ложкой ароматный бульон и сказала:

— Может, и вправду сварить это яйцо, да в суп покрошить.

Она едва не прикусила себе язык, вымолвив эти слова, и поняла, что никогда этого не сделает. Уж больно резко отозвалось в сердце легкомысленное предложение. Она пыталась вспомнить, не рассказывали ли ей в детстве сказок о золотом яйце, но на ум ничего не шло, кроме «мышка бежала, хвостиком махнула».

— Беречь его надо, — серьезно вымолвил Проша. — Мало ли, вдруг из него птенец появится.

— Или крокодил, — подхватил Волк.

— Или черепашка. С ней бы мы быстрее до Ивана добрались, чем с тобой, — поддела его Лада.

— А вдруг в яйце дракон? Может даже трехголовый, как Змей Горыныч. Видел бы ты его зубы, — перескочил на другую тему оборотень. — С ним бы ты так легко, как с троллем, не справился! Где так драться научился?

— У папки. Отцовская наука завсегда впрок.

— Он тоже богатырь?

— Нет, мясник. Он мне рассказал, где суставы, где жилы, куда надавить, чтоб кабана зафиксировать.

— Какого кабана? — не поняла Лада.

— Любого. На забой. Или вот тролля. С ним даже проще вышло — ни копыт, ни клыков, ни визгу.

— Ты и готовить у папы, наверное, научился, — спросила девушка, с сожалением зачерпывая последнюю ложку. По телу разлилось ленивое тепло. И вроде ничего необычного в супе не было: картошка, морковка, лук, какая-то травка ароматная — а так душевно зашло.

— У мамы, — ответил Проша, пряча ласковую улыбку. И Лада невольно залюбовалась богатырем. Куда ж его понесло? Явно любимый сын, отрада родителей. Ему бы рядом с ними дом построить, девушку хорошую привести, деток нарожать. Нет, подвигов ему захотелось. Мальчишка!