Серый волк, белый конь
Шрифт:
Богатырь надел рубашку, повернулся. На месте дыры теперь выгибал шею красный вышитый петушок.
— Дивная работа, спасибо, — Проша отвесил девице поклон. — И за хлебосольность благодарю.
— Кабы знала я, что гости пожалуют, то уж напекла бы пирогов, а так — чем Бог послал, — хозяйка заплела волосы в косичку и теперь смущенно теребила ее кончик.
— Я Прохор, — решил представиться богатырь. — Родом из Сосняков, что под Крысоградом.
— Скажи, Марьяша, — перебила их светскую беседу Лада. — Я
— Потому что, царевна, мы не ссыкуны какие-нибудь, — степенно ответила девушка. — Что в тех Болотошках? Клюква да жабы. А у нас что ни день, то подвиг.
Волк хитро глянул на Прошу — богатырь подался вперед, глаза его загорелись.
— А помнишь, Марьяша, как упыри со старого погоста полезли? — невинно спросил оборотень.
— О, было дело! — хозяйка уселась за стол, подперла щеку рукой. — Ночь стояла лунная, вот как сейчас…
Лада быстро потеряла интерес к истории, и так было понятно, что наши победили. От сытной еды ее сморило, глаза сами закрывались.
Марьяша устроила царевну на ночлег в своей спальне, Волка выгнала в конюшню. Засыпая, Лада слышала шепот из соседней комнаты: Проша рассказывал о драке с троллем, а Марьяша тихо охала и восхищалась.
***
Утром Лада потянулась, наслаждаясь ощущением отдохнувшего тела, открыла глаза. За окном рассвело, в соседней комнате послышались шаги, смех Марьяши. Девушка приподнялась в кровати и вздрогнула от неожиданности, увидев Волка. Он сидел на сундуке у стены и не отрывал от нее взгляд.
— Ты сам понимаешь, что ведешь себя как маньяк?
— Да, — кивнул Волк. — Но мне спокойнее, когда я тебя вижу.
— Боишься, что украдут последнюю царевну в трех шагах от свободы? — поняла Лада. — Не бойся, расколдуем мы Ивана, снимем твой ошейник.
— А потом?
— А что потом? — пожала плечами Лада. — Потом я получу награду, надеюсь, Ваня жаться не станет, и отправлюсь домой.
Волк отвел глаза.
— Спасибо за живую воду, кстати, — улыбнулась девушка. — Хотя меня немного совесть мучает, что не слишком целесообразно мы с ней обошлись.
Послышался далекий гусиный галдёж, и Лада поморщилась.
— Что с гусями будем делать, Волк?
— У Марьяши есть план. Не сказать, чтобы я от него в восторге…
Марьяша встретила царевну в полном облачении: высокие сапоги, серые бриджи, поверх белой рубахи кожаная жилетка. Девушка уложила косу вокруг головы, подпоясалась широким ремнем, повесила на пояс ножны с коротким мечом.
— Доброе утро, царевна, — поклонилась она. — Завтрак на столе. Оладушек я напекла, если не побрезгуешь.
— Шутишь? —
Марьяша расплылась в довольной улыбке:
— Волнуюсь я, не каждый день особ царской крови в гостях принимаю. Вот, помню, когда-то царевич Елисей через Дубравки проезжал, так намучились мы с ним — то пол холодный, то баня горячая, то вилка с тремя зубцами, а надо ему четыре.
— Когда это Елисей тут был? — нахмурился Волк.
— Да года три прошло, — задумалась Марьяша, — а то и поболе. А умывальню, царевна, уж не обессудь, я опосля организую. До бани надо через двор идти, а гуси недалече расселись, опасно это может быть. Так что сперва с птицами разберемся. Кто знает, что им тут понадобилось, бывало, что и скот воровали, и детей уносили, да и летели они, вроде как, за вами следом.
— Ты тут подожди, — сказал Волк Ладе. — Из дому не высовывайся.
— Чего это? — возмутилась девушка. — Дайте мне какую-нибудь палку, я тоже поучаствую.
Марьяша посмотрела на нее с жалостью, переключилась на Волка.
— Повторим еще раз. Мы с Прошей будем сетями орудовать. Лучники под навесом стали. Я им строго-настрого наказала стрелять птиц на подлете, а во двор луки даже не поворачивать, чтоб тебя, Серый, не зацепить. Ну а ты отработаешь долг натурой. Будем ловить гусей на живца.
Волк вышел в вытоптанный двор, стал посредине, широко расставив ноги. Колобок выкатился из конюшни, направился к оборотню.
— Прячься, булка, — сказал тот. — Тут может быть опасно.
— Опасность — мое второе имя.
Колобок прокатился вокруг Волка, оценивая диспозицию. Под навесом укрылось с десяток лучников, Проша вместе с Марьяшей прятались под козырьком крыльца, разворачивая сети.
Лада с замиранием сердца следила из окошка. Ее внимание привлекло дерево за частоколом, серое, будто обтянутое мешковиной. Девушка близоруко прищурилась: стая гусей-лебедей облепила толстые ветки, выжидая непонятно чего.
— Гуси-гуси! — гаркнул Волк.
От дерева донеслось неуверенное «га-га-га».
— Есть хотите? — он сунул руку в карман и высыпал на землю крошки, глумливо улыбаясь.
Дерево зашаталось, зашелестело, пригнулось, будто от сильного ветра, и стая гусей сорвалась к деревне. Серые птицы, каждая размером с ягненка, показались Ладе настоящими машинами для убийства: обтекаемые тушки, широкие крылья, черные глазки-бусинки безо всяких эмоций. Вожак с белой грудкой разинул красный клюв, короткий крик — и гуси выстроились в ровный клин. Птицы заложили вираж вокруг Дубравок и спикировали на Волка, который кувыркнулся, обрастая мохнатой шерстью.