Сержант и корона
Шрифт:
Ящер задумался. Человек бы тер подбородок, чесал в затылке или потирал руки- драконид просто замер каменным изваянием. Сделка была неплохой. Вполне неплохой. Дойди дело до общей свалки- это будет даже похуже поединка. Все оркхай- даже те, что помладше,имели по несколько старых шрамов, а их доспехи несли следы многих сражений –новичков тут не было. В его же полусотне, как назло, почти полтора десятка не проливавших крови - задание обещали легкое и он взял новаков, чтобыприучить их к смерти. Ши-исссс! Природная броня драконидов делала их почти неуязвимыми к хиссам эльфар. Но тяжелые даже на вид топоры оркхай- совсем другое дело. Новаков сомнут- и тогда расклад будет совсем не один на один.
– Дайтссе хруххх – дракониды раздались и образовали полукруг. Вторую половину просторного круга немедленно организовали
– Присыффаю праротительницу в сфитетельнитссыыы… Бутет поетинок. Если орххай восссьмет верх – до слетующехо восссхота мы не итем по слетту.
– Пусть Первомать услышит! Если драконид победит- моя голова его честная награда. Вы позволите ему забрать голову – в том нет бесчестья. Тело сожжете. А драконид больше не будет за вами охотится, верно?
– Ессли мне татут затание на твою полусссотню- я отхашшуссь- согласно кивнул ящер.
– Слово!
– Ссслоффо!
– Бой!
Драконид понял, что зря ввязался в бой, почти с самого начала. Ловкие и быстрые атаки ничего не решали- огромный, чуть не ростовой щит оркхай был непроницаем для копья, а здоровенный оркхай за ним увертлив, словно рыба в реке. Зато каждый тяжкий удар топора, приходившийся на копье, выворачивал сустав и отсушивал руку. Мало того- древко из корня пустынного дерева кар-ачаг, что крепче гномьей стали, от каждого тяжкого удара обзаводилось пусть не зарубкой, но вполне отчетливой вмятиной. Расчет драконида на то, что оркхай будет по силе равен здоровенному дракониду не оправдался вовсе. Природная защита оркхай была ничтожна- именно потому они прятались за щитами и увешивались многочисленными железками. Их дар иной- чистая сила. И эта сила потрясала. Завязнув в бою, драконид инстинктивно подставил под удар ногу, надеясь заставить противника раскрыться и всадить острие копья ему под подбородок. Толстая чешуя, сцепленная между собой, остановит острое лезвие, распределит удар по поверхности и драконид отделается лишь здоровенным синяком- а противник заплатит жизнью. Так уже было. Оркхай купился! Но вместо тупого удара послышался омерзительный хруст- драконида, фонтанирующего багровой кровью, просто отшвырнуло в сторону. Орхский топор вскрыл толстую чешую, словно бумагу и разваленная мякоть ноги драконида обнажала белую кость с солидной зарубкой. Сквозь мутную пелену боли полусотник драконидов ждал – ждал шага и добивающего удара- но оркхай стоял в отдалении, не поднимая своего ужасающего оружия. Зато за его спиной один из новаков- драконидов вдруг вскинул арбалет. Мощная стрела, словно не заметив брони, вошла между глаз с омерзительным хрустом. Драконид, так и не успевший выстрелить, плашмя рухнул на землю.
– Сстоять!!! Броситть орушшие!!! Стояттть, шиссоффы фыроттки!!! –надрывался истекающий кровью полусотник.
Дикое напряжение достигло пика, а затем первый драконид бросил копье на землю. За ним второй, третий – они побросали копья и арбалеты, разомкнув полукруг и сбившись плотной толпой – полусотня обозленных оркхай выглядела, конечно, довольно угрожающе- но куда страшнее и безнадежнее смотрелись жала эльфарских стрел, пляшущих на десятках натянутых луков. Увлеченные поединком и оркхай и дракониды прозевали появление этих теней, так вовремя вмешавшихся в поединок.
– Гор Дан! Я принес Весть от твоего патриарха! Он зовет!
– предводитель эльфар, не сомневаясь ни секунды, перебросил амулет стоящему напротив раненого поединщику и с брезгливостью посмотрел на корчащегося от боли драконида:
– А тебе, ящерица, я принес свое презрение. Не имеющие Родины, не имеющие чести. Любая подлость ради выживания, да, ящер?!
– Он не толлшшен быллл – от боли и так невнятная речь драконида стала почти неразборчива:
– Не толшшен вмешаттться. Нельсся. Ты не поймешь, эльфффар. Кокта нет етты , нет траффы- только холотное море и камммни…
– Я был в подземных городах гномов- там и моря нет- но эти города прекрасны и богаты. Когда на эту бесплодную землю пришли эльфар и оркхай – многие столетия наши маги и шаманы оркхай дробили камни, создавая скудную почву, поднимали и выхаживали тощие родники, превращая их в полноводные реки, выводили растения,
– Ты неуротим, как истинный урукхай, эльфар. И без Знака я бы поверил, что мой вождь счел тебя достойным просьбы об одолжении- произнес Гор Дан, склонив голову в непритворном восхищении. Эльфар склонил голову в ответ:
– Я резался с оркхай- резался насмерть, жестоко. Но и мы и вы сражались за свой род, за свою веру и убеждения. И никогда- за деньги. Предстать перед Первой Матерью ирассказать, что разменял бесценный дар, часть Духа на куски презренного металла – немыслимо!
– Ты прав, эльфар- немыслимо…
– Я сошшалею… Моя фина… Не успел фосспитать прафильно… Я котоффф платитть… Сссемля скроетт фссссе… - калечный драконид из-за разрубленной ноги никак не мог встать на колени- а потому он перевалился на живот, приподнял тело, уперевшись локтями в землю и склонил голову, чтобы оркхай было сподручнее рубить.
– Закончишь поединок? – брезгливо кивнул эльфар.
– Я тебе что- наемник?! Убивать беспомощных? Ну нет, когда придет мое время- я не хочу прятать от Нее глаза! Живи, пришлый. Живи и честно выполни уговор, раз уж проиграл. Да, еще - успей хоть остальных «фосспитать прафильно», наемник. Мы готовы идти за тобой, эльфар! – урукхай презрительно сплюнул в сторону попятившихся от него драконидов. Их можно было понять- вдруг объединившиеся в одну банду полусотня оркхай и сотня эльфар были уже непреодолимой силой. Но и это было не главное. Тяжелее всего было ощущение стыдно- грязной вины, тяжким грузом пригибавшее к земле головы и плечи. И, словно этого было мало, терзал слух хрипящий вослед уходившим вместе эльфар и оркхай жалкий полумертвый голос:
– Я сошшалею… Моя фина…-Я сошшалею…
Глава 12. Покушение
Тракт. Постоялый двор.
Постоялый двор был каким-то безликим – таких тысячи раскиданы по многочисленным трактам империи. Вывеска пооблупилась и только стилизованное изображение карха намекало на не очень изящное название заведение. Впрочем, и сам хозяин изрядно напоминал крысу- и лицом и повадками. Щедрость тестя привела к тому, что продвижение здорово замедлилось. Нет, два десятка Рахим маленький караван вовсе не замедляли. А вот пара повозок тормозили здорово. Но магиня, как и любая другая женщина, перемещаться верхом и налегке ну никак не могла. Отяжеленный таким обозом, Ворон просто вынужден был встать на ночевку. Комнаты выбрали на втором этаже- окна первого, чуть выше уровня глаз обычного эльфар, просто зазывали влезть и пошарить в пожитках неразумного постояльца. А так- ну, хоть какое-то препятствие. Впрочем, недоверчивый Ворон покидая комнату оставлял одного из своей четверки внутри. На страже. Бесхитростные блюда чуть разочаровали магиню, но неожиданно пришлись по вкусу новоявленному принцу- от изысканных деликатесов стола патриарха привычного к простой пище Ворона уже слегка воротило. Поскольку их компания на сравнительно небольшом постоялом дворе явно доминировала- ни о каких конфликтах не могло быть и речи- остальные постояльцы робко жались по углам от настороженных и подозрительных мечников Рахим.
Комната была под стать заведению- не слишком просторно, но вполне добротно и более-менее чисто. При виде постели Ида заметно поморщилась и приказала служанке перестелить ее собственным бельем- в повозке нашлось и оно. На отдых укладывались рано- выезжать решили засветло. Вымотанный молодой женой Ворон отключился мгновенно. Но посреди ночи он вдруг почувствовал, что погружается во что-то вязкое, густое и явно чужое. Парализующее волю и лишающее разума. И привычное тело рванулось, скатившись с постели и подхватив привычные уже хиссы. Лунного света хватало, чтобы увидеть распахнутые полусонные синие глаза, в полумраке казавшиеся совсем черными. Он приложил палец к губам. Ида бесшумно скатилась по другую сторону кровати. Она хотела подползти к мужу и спросить- но тонкий скрип оконной рамы оставил в горле все неважные уже вопросы.