Сержанту никто не звонит
Шрифт:
На этом усталость обычно обрывала видение, но утром страх возвращался, с новой силой накатывала безысходность. И он брался за работу, с какой-то страстной одержимостью раскрывая заговоры и ловя шпионов. Страх на время отступал, но только до той поры, когда он, забывшись, автоматически подходил к раковине и брался за мыло. А потом... Он боялся засыпать, ведь именно после сна приходили видения.
Раковина была белой, эмалированной, совсем не похожей на хирургическую. А вот мыло действительно было детским, его приносил
Он стоял, курил и смотрел в окно. Во двор въехала очередная машина — обычный «чёрный ворон», двухосный фургон на базе трехтонных грузовиков, выпускавшихся для армейских и сельских нужд. Сделала широкий круг по двору, объезжая стоящие машины, притормозила рядом с ними. Ему почудилось, что машина пуста — бывало и такое, но очень редко. Он затушил недокуренный, сантиметра в три, окурок, смял его пальцами, чтобы потом снова не соблазниться, и поправил ремень.
Кажется, ЭТО ИМЕННО ТО, ЧЕГО ОН ЖДАЛ.
Боясь обмануться, он вцепился взглядом в подъехавший «ворон». Дверь кабины с правой стороны — с его стороны — распахнулась. Появилась сначала нога в грязном сапоге, затем...
НЕТ. Не то.
Офицер в чёрном дождевике соскочил на землю, присел, затем встал, восстанавливая кровообращение. На окраину мотались? Скорее всего. Офицер снова открыл дверцу машины, достал фуражку с малиновым околышем. Потом развернулся и пошёл ко входу в здание.
Ты не можешь быть пустой, прошептал он, НЕ МОЖЕШЬ.
С другой стороны фургона появился водитель. Он открыл двери в торце машины, посторонился, пропуская человека в форме (сам он был в гражданской одежде) и с автоматом в руках. Тот встал на землю и махнул кому-то внутри рукой.
СЕЙЧАС, подумал он.
Вылез ещё один «малиновый», тоже с автоматом, потянулся и зевнул. Следом за ним встал на землю человек среднего роста, обычной внешности — даже если бы они и были, эти особенности, рассмотреть их с такого расстояния было трудно. Волосы у него были тёмные, лицо белое, рукава свитера подвёрнуты.
ЭТО ОН.
Кто? Ответ пришёл изнутри, словно кто-то телепатически передал ему знание:
ОН — ТВОЁ ПРОЩЕНИЕ
почему — он?
ОН — ТВОЁ ПРОЩЕНИЕ
но как? отчего? что значат эти слова?
НЕ ИЩИ ДВОЙНОЙ СМЫСЛ
НЕ ИГРАЙ СЛОВАМИ
ОН — ТВОЁ ПРОЩЕНИЕ
он, что — Бог?
НЕ ИЩИ ДВОЙНОЙ СМЫСЛ
ОН — ТВОЁ ПРОЩЕНИЕ
мессия? колдун?
ТЫ БЕСПОЛЕЗЕН
ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ПОНЯТЬ
НЕ ПЫТАЙСЯ
ТЫ ДОЛЖЕН
бог существует?
ЕСЛИ БОГ СУЩЕСТВУЕТ,
ОН НЕ НУЖДАЕТСЯ В ТВОЁМ ПОНИМАНИИ
ОН НЕ НУЖДАЕТСЯ В ТВОЕЙ ВЕРЕ
я нуждаюсь в понимании!
ТЫ НУЖДАЕШЬСЯ В ВЕРЕ
как же тогда? но если я нужен богу...
БОГУ НЕ НУЖЕН НИКТО
но как же человек на улице? я нужен ему?
ДА
кто же он тогда?
ОН — ТВОЁ ПРОЩЕНИЕ
что же делать?
ТЕБЕ РЕШАТЬ
ПОМНИ:
БОГУ НЕ НУЖЕН НИКТО
ТЫ НУЖДАЕШЬСЯ В ВЕРЕ
ТЫ НУЖДАЕШЬСЯ В ПРОЩЕНИИ
Человек сидел перед ним на стуле и без всякого страха смотрел на следователя. Глаза у него были серые, с едва заметной желтизной, один чуть больше другого. Что придавало ему лукавый вид.
— Ваше имя. — негромко сказал Следователь.
— А вы разве не помните?
— Я, кажется, задал вопрос.
— Рослав Кнежинский...
...добрый человек...
—...Кнежинский, господин следователь. Корабельный инженер.
Следователь неторопливо поднялся, перегнулся через стол, с экономного размаха залепил пощечину. Инженер охнул, глаза стали потерянные... На щеке медленно проступила краснота.
— Отвечать на поставленный вопрос, — гримаса боли на лице допрашиваемого не доставило следователю никакого удовольствия. Он давно привык по мере необходимости прибегать к жёстким методам убеждения, но любви к ним не испытывал. Дознание стало рутиной, не имеющей ничего общего с игрой ума. Только тупая сила, способная перемолоть тысячи, не заботясь о последствиях.
Инженер молчал.
— Я спрашиваю — вам понятно?
— Да.
— Что — да?
— Я понял. Не надо больше меня бить.
— Между прочим, это — допрос, — сказал Следователь, — а не дискуссионный клуб. Держите свое мнение при себе.
— Между прочим, — улыбнулся Кнежинский, — вы должны найти ко мне подход. А разве разговор по душам — не лучший метод?
— Лучший метод — кулаком в зубы, — равнодушно заметил Следователь. — Или по почкам. А это больно. Вы напрашиваетесь, причем уже не в первый раз... Не надо больше таких попыток, мой вам совет. Однажды я могу уступить.
Ночью ему снился сон.
«...плаще с кровавым подбоем Пятый Прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат вышел на балкон».
ТЫ ПОНЯЛ?
что я должен понять?
МОЙ СЫН. ОН МОЛОД. ОН СНОВА ПЕРЕД ВЫБОРОМ.
чаша сия...
ОН МОЛИТ МЕНЯ.
о чём?! что он просит?
ОТВРАТИТЬ ЧАШУ.
— Ваше имя?
— Гойко Вутич.
— Род занятий?
— Художник.
— Точнее.
— Художник-оформитель при клубе «Родина».
— Давно знакомы с Рославом Кнежинским?