Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю
Шрифт:
– Вот только смысла нет, - возразил я, - сами посудите, в СССР каждый получит возможность переписывать музыку - это приведёт к проблемам с нелегальным распространением записей, не прошедших цензуру. К тому же в целом отрасль с основания союза композиторов впала в стагнацию, был ликвидирован творческий поиск, метод проб и ошибок... а это значит - нашими разработками гораздо быстрее воспользуются на западе. Там каждая группа, ансамбль и певец будут распространять свои записи, а у нас - сами понимаете. Официально-одобренная, однообразная музыка, соответствующая одному, правильному
– Слушай, вот с тобой всегда так, что бы мы ни сделали, будет плохо?
– Нет, почему? Просто тут ситуация такая - у наших конкурентов больше возможностей и больше различных движений в разные стороны, поэтому чтобы мы ни сделали, начнём дело мы, а гешефты будут с этого иметь американцы и англичане. Или вы думаете, что записи официально-одобреных хоровой и оркестровой музыки и правда будут пользоваться большей популярностью, чем джазовая музыка?
– Не будут, - согласился со мной Берия, - нда, проблема. И технологии есть, и применить их невыгодно. С пластинками проще, их в домашних условиях не сделаешь.
– Ну, и это можно организовать, умеючи. Есть умельцы.
– Мелочи, - Берия махнул рукой, - и с этой ситуацией в целом ничего не поделать.
– Моя скромная позиция - что правительство не должно брать на себя ответственность за культуру. То есть - пусть играют, выпускают, слушают, главное чтобы не распространяли ненависть и прочие негативные вещи.
– Слышал уже, - согласился со мной берия, - к сожалению, в ближайшем будущем это изменить не получится. Идеология, сам понимаешь.
– Тогда я даже не знаю, - развожу руками, - может быть зайдём с другого конца, Лаврентий Павлович?
– С какого?
– Будем продавать свою музыку на западе. Я смогу записать пару песен на английском. И чтоб я ел одну свинью, если они не будут популярными. А там - наверху должны наконец понять, что такой подход тупиковый.
– И огребёшь ты полностью.
– Тогда разве что организовать у нас продажу пластинок из-за рубежа? Или вернее, пару студий нелегального копирования.
– Это противозаконно, вообще-то, - возмутился Берия.
– Знаю. Тем не менее, правительство может с чистой совестью сказать, что работает над отловом аудиопиратов. Каких-нибудь уголовников даже можно к стенке за это дело поставить. Главное эффект - здоровая конкуренция советской музыке заставит искать выход из ситуации и вскроет этот нарыв. Пока что лучшего стимула, чем конкуренция не придумано. Заодно посмотрим на реальное положение вещей.
В наш разговор вмешался Мазуров:
– Товарищи, вы о чём?
– О том, как можно сделать советскую музыку международно признанной, - отмахнулся я от него, - идея кстати проверенная и она работает, - обратился я к Берии, - к тому же репертуар мы будем контролировать.
– Нда, идея и правда неплохая... только сделать это нужно тайно, чтобы ни одна сука на западе не смогла доказать
– Вы хотите распространять нелегальные пластинки, - утвердительно сказал Мазуров.
– Чтобы показать кое-кому, а вернее, всем, что советская музыка должна развиваться. В условиях полного отсутствия конкуренции вам не нужно делать абсолютно ничего. А вот вы попробуйте прожить, когда нужно не уступать заграничным конкурентам!
– Я думаю, - прервал я их, - что средства от левых пластинок можно направить как раз таки на советскую культуру и на стимулирование производств аудио и видеотехники.
– Вот тебе и карты в руки, - Хмыкнул Берия, - сама идея мне нравится. Может быть, это болото удастся расшатать. Мазуров, вы поняли смысл?
– В общих чертах.
– В таком случае забудьте, вы ничего не слышали и ничего не знаете, - он повернулся ко мне, - идея, признаться, неплохая. Но пока что она требует информированного одобрения сверху.
– Согласен, - ответил я, - хотя работать мы можем и без одобрения сверху. Но всё-таки желательно...
– Я поговорю с товарищами. Тут проблема информированности, - намекнул Берия, - а то зажралась наша творческая интеллигенция на монополии! Вот что, подготовьте пока оборудование, найдите, сделайте, как хотите. А там будем думать, что с ним делать.
– Хорошо, займусь, - пожал я плечами.
Собственно, вопрос был интересным.
– Тогда, я думаю, мы сможем и магнитофоны производить. Это послужит только ударом по производителям музыки на западе, ведь для копирования не нужно будет иметь сложное оборудование.
– Идея, кстати, очень хорошая. Только чтобы пиратство приобрело массовые масштабы, нужно их проспонсировать.
– Спонсировать криминал?
– удивился Берия.
– На войне как на войне, - ухмыльнулся я, - все средства хороши. Это ещё очень культурно, практически в белых перчатках.
– Ладно, дела не сегодняшнего дня, - отмахнулся Лаврентий Павлович, - пойдём, поговорим об этом где-нибудь в другом месте. Документы то сдай.
Я положил документ Мазурову на стол и забрал свой магнитофон и мы вышли из кабинета большого начальника.
Собственно, цирк окончился. Берия усмехнулся:
– Хитро придумал, засранец. Теперь он твой.
– И не говорите, Лаврентий Павлович. Предлагаю пообедать где-нибудь в ресторане, знаете тут хорошие места?
– Знаю парочку. Поехали.
* * * * * *
Вернулся домой, то есть в Савой, я уже вечером, затемно. Работы у меня было не просто много, феноменально много. Лаврентий Павлович забрал магнитофон и записи - сказал, что это как раз то, что нужно, чтобы подарить Сталину на день рождения. И заодно - попиарить меня как конструктора и как композитора.