Сесквоч
Шрифт:
Способ убийства был всегда одинаковым. Жертвы были буквально разорваны на части, частично съедены и затем похоронены. Все они были убиты ночью.
М.Дж. Беган воспринимал каждое убийство как личное оскорбление и публично обвинял Туберского. И Фенберга. И после каждого убийства снижал цену на рекламу.
Освещать события таким образом было вполне естественно для национальных средств информации, особенно, если учесть, что на помощь были призваны ФБР и Национальная гвардия. Фенберг не мог никого винить. Путешествия в Бэсин Вэли позволяли многим репортерам и бригадам новостей заработать маленькое состояние на командировочных и давали возможность печатать большими буквами заголовки типа «УБИЙЦА-КАННИБАЛ». Большая охота на Джона закончилась в марте. Интерес к ней упал после того, как никому, даже Фенбергу, не удалось напасть на след Джона Туберского. Фенберг исходил сотни миль и проверил все места, в которых они прятались в детстве. Ничего. Туберский точно умер, вычислил Фенберг. Он считал, что даже если его брат убил и съел всех от Сан-Франциско до Берингова пролива, он должен был хотя бы из приличия позвонить. Несмотря на его возможную вину и несмотря на то, что Джон взял деньги, Майклу очень хотелось увидеть его.
Майкл поерзал на капоте своей машины, стараясь поймать теплый поток воздуха. От «Гав-а-Тамра» все время шел дым до самых вершин берез. Он загасил окурок о подошву ботинка и выкинул его в ближайшую урну.
Фенберг убрал фотографию. Он поднял брови, медленно надул щеки и стал выбирать. Можно было напиться. Это нетрудно. Можно прибегнуть к наркотикам. Это было весьма сомнительно. Может быть, драка? Может, все вместе?
Машина с канзасскими номерами заехала на смотровую площадку и остановилась рядом с Майком. Она была так нагружена, что багажник опускался почти до земли. Двери открылись, и из нее с визгом высыпали дети. Муж, сопя, вылез с переднего сиденья. На нем была гавайская рубашка, шорты, черные туфли и черные носки.
— Холодно здесь наверху, — сказал он, растирая руки и улыбаясь. — Мы туристы.
Фенберг все еще сидел на капоте своей машины со сложенными на груди руками. Неужели?
— Могу я попросить вас сфотографировать меня, миссис и детей, чтобы были видны горы? — спросил он, протягивая Фенбергу свой дешевый фотоаппарат.
— Конечно, — ответил Фенберг. Он выстроил их близко друг к другу, заставил сделать четыре небольших шага вправо, потом налево, два шага назад и присесть всего на один или два дюйма. Фенберг навел объектив так, что они оказались строго в центре, полуулыбнулся-полуусмехнулся, потом приподнял фотоаппарат на пару дюймов вверх, чтобы на снимке, когда его напечатают, были лишь их макушки да небо, и щелкнул.
— Виски и свежих лошадей для моих людей, — тупо сказал Фенберг и сел на стул у стойки бара.
Сотня пыльных чучел животных, один бармэн и фотография Фэб Кейтс одиннадцать на четырнадцать в рамке молча смотрели на Фенберга. Используя только язык, бармэн передвинул зубочистку из левого угла рта в правый. Его звали Герб, и он был владельцем зообара "ВИДАЛ ИХ В ГРОБУ". Он был лысый, немногим больше пятидесяти и с большими ушами. Сзади он был похож на фольксваген с открытыми дверями.
— Да. Конечно, Майк, — сказал Герб.
Он шлепнул гамбургер на решетку гриля и погрузил упаковку картофеля в кипящее масло. Он налил Фенбергу пива. Иногда Фенберг заказывал ребрышки и пиво «Лоуэнбрау», иногда дыню и йогурт, в зависимости от настроения. Герб всегда улыбался и отвечал:
— Конечно, Майк. — И приносил Фенбергу чизбургер, чипсы и пиво. Потому что это было все, что подавали в зообаре.
Фенберг потянул к себе кружку по исцарапанной стойке бара и сел рядом с индейцем.
— Я искал тебя, — сказал Фенберг.
— Да, мне говорили, — ответил Чарли Джонсон Два Парящих Орла, который внимательно смотрел баскетбольную игру по телевизору. Длинные седые волосы Чарли были заплетены в косу и свешивались сзади из-под черного стетсона. Он был небольшого роста, в тесно облегающих джинсах и клетчатой рубашке. Мускулистый работяга, который сидел рядом с Фенбергом, скривился от отвращения. Он взял пиво и отошел.
— Я слышал, ты стал не очень популярным, — сказал Чарли.
— Не для всех, — ответил Фенберг.
— Нет.
В последнее время люди избегали Фенберга. Матери переводили детей на другую сторону улицы. Бывшие партнеры по софтболу и лучшие друзья не отвечали на приветствия.
— Думаю, они боятся, что я их съем или что-то в этом духе.
— Это шутка.
— Я заходил к тебе пару раз.
— Меня не было дома.
— Я просто хотел спросить, не знаешь ли ты что-нибудь о моем брате.
— Я слышал, что его нет поблизости, — сказал индеец, не отрываясь от матча. — Я сам был в горах. Никогда не мог ничего понять в этой игре. Мне кажется, что мои предки играли в нечто подобное много лет назад. А, может, это был лакросс.
— Он умер?
— Не могу сказать.
— Почему?
— Мне бы не хотелось серьезно разговаривать во время матча, Фенберг. Но такой вещи, как смерть, не существует, — сказал индеец. — Разве ты не читаешь свою библию?
— Нечасто. — Читателем библии в их семье был Туберский. — Не знаю, Чарли. Наверно, я хватаюсь за соломинку.
Майкл вынул фотографию и прислонил ее к кружке с пивом. Он оперся рукой о подбородок и, ссутулившись, стал смотреть на Трейси и ребенка.
— Она была отличной девчонкой, — сказал Чарли Два Парящих Орла.
— Да, была, — согласился Фенберг.
— Красивые бедра. Ты должен забыть ее, Фенберг.
Фенберг кивнул.
Индеец посмотрел на блондинку и на ребенка.
— Я не знаю, что я должен сказать, чтобы помочь тебе, Фенберг. В тебе яд, который ты принимаешь за лекарство. Мне правда хотелось бы, чтобы твой брат был рядом с тобой. В нем много мудрости.
Фенберг приободрился:
— Есть или было?
Индеец пожал плечами. Есть, было. Время — это для белых людей. И Чарли перевел разговор на одну из своих любимых тем: почему его внука никогда не выпускали надолго во время чемпионатов штата по баскетболу. Фенберг напомнил ему, что его внук имел привычку эффектно отбирать мяч, бежать через весь корт и перебрасывать мяч через край баскетбольного щита.
— Так что же насчет Джона?
— Твой брат должен был стать одним из светочей мира. Бог говорит со всеми. Но не всем дан драгоценный дар слышать его. Бог вдохнул мудрость в твоего брата, но одновременно создал его существом легко отвлекающимся. У Джона сейчас свои проблемы.
Фенберг привстал:
— Чарли, что ты хочешь сказать?
— Фенберг, не задавай мне вопросов, на которые я не хочу отвечать. На твоем месте я беспокоился бы совсем, о другом.
— Например?
Бармэн принес обед Фенберга и перечницу с индустриально-сильным галапенским перцем.