Сессия в условиях Талига
Шрифт:
Больше на меня не орали, не сыпались обвинениями и не приставали с ерундой, однако я понимал, что в лагере за мной наблюдают. Куда бы я не направился, находился под прицелом чьих-нибудь злых глаз. Скорее бы, приехал Робер, потому что мне следовало уже поехать и искать Алву, однако, что Робер, что чесночники придерживались другого мнения. Зато, появилось время отоспаться и подышать свежим воздухом, а так же полюбоваться на притащенного кем-то в лагерь зайчонка. Зачем животинку притащили в лагерь, я так и не понял. Мы находились на северном берегу Лукка
Две стройные фигуры приблизились ко мне. Нет, не чесночники. А кто?
– Здесь не нужно приглашение, – сказал один.
– Не нужно, и ладно, – слегка растерялся я.
Паоло и отец Герман. Опять? Станут мне вещать про вино и смерть или что поинтереснее придумают?
– С тобой тяжело говорить, и почти незачем, но тебе придется вернуться, – сообщил Паоло, сев рядом
– Куда? – я возвел глаза к черному звездному небу. – Мне надо искать Ал…
– Не жди помощи. Открой дверь первым, тогда ты можешь успеть, – продолжил отец Герман.
– Мы не можем войти в город. Ты – другое. Рыцарь всегда войдет к своей королеве. Рыцарь будет ей служить.
– У меня пока нет королевы, – я пожал плечами.
– Неважно, тан. Недавние деяния ничего не изменили. Ты избрал королеву не сейчас. Она тебя призовет, и ты придешь. Если будешь.
– Лучше, если будешь, хотя было бы лучше, если б ты не был
– Меня бы не было, – сказал я чистую правду, – если бы несколько лет назад в мертвое тело Ричарда Окделла не вселилась душа из другого мира.
– Вы так и не видите очевидного, – священник меня не слушал. – Тяжесть камня и бесформенность воды – это ужасно, но королева будет ждать. Ваша королева. Не предайте хотя бы ее.
– Меня ждет мой сюзерен, – отрезал я. – Я найду его и короную. Он простит меня!
– Твоя кровь принадлежит твоей королеве, – гнул свою линию Паоло. – Ты клялся и ты вернешься!
– Горячая кровь отдана, холодная кровь отдана. Третьей не бывать. Вас сказали, вас слышали. Главное – не забывайте сказанное вами же.
– Я ничего не забыл.
– Только клятвы и добро.
– Да, клятвы… но я не мог иначе! Я старался! – закричал, не выдержав. – Я короную истинного короля! До конца этого Круга я сделаю то, что должен был сделать давно! Круг – пока еще мой!
Фигуры исчезли, остались только туман, вода, рыжий костер, потрескивающий вдали, и дикая, беспросветная, охватившая меня тоска. Ко мне подступились не заснувшие еще чесночники, пытающиеся понять, в честь чего я раскричался, как пьяный ежик.
– Это кто? – непонимающе уставился на меня совсем молодой солдат. – Больной какой-то…
– Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не Дикон, – уныло пропел я, желая поскорее от них отделаться.
– Это Окделл, – ответил второй, постарше. – И этим все объясняется.
======
– Эй, Тератье! Гони кабанчика к монсеньору! – неприятный голос резанул по ушам, когда я дремал, лежа под раскидистым деревом. Тепло поздней весны, от которого я отвык, изрядно меня сморило.
К “монсеньору”? Блин. Я думал, он ночью приедет… ну ладно. Встав, я сбросил с одежды приставшие землю и травинки, пригладил волосы, едва не заехав себе по макушке цепью, и замер в ожидании. Ждать пришлось недолго.
– Пошли к Первому маршалу… – известил подоспевший чесночник, даже не утрудившись обратиться хотя бы по титулу.
– Ладно, сейчас…
Раньше я не боялся этого неизбежного разговора, но сейчас меня посетило легкое опасение, грозящее перерасти в гнетущий страх. Однако, я потопал за южанином с таким видом, словно мне все нипочем. Робер стоял совсем неподалеку, возле другого дерева, рядом со своим конем Дракко, вполне спокойный, но очень грустный. Кажется, сейчас меня начнут старательно призывать к совести.
– Зачем, Дикон? – ни тебе здрасте, ни тебе до свидания. Сразу вот это душещипательное “зачем”.
Конечно, я замялся. Не отвечать бы вовсе, однако Робер Эпинэ смотрел на меня с такой горестью, что невозможно проигнорировать вопрос. И, опустив голову, я пробормотал путано про то, что все ради царствования истинного Ракана.
– Что ты говоришь? – резко спросил Робер с плохо скрытой злостью в голосе. – Объясняй четче! Ничтожество…
– Ничтожество?! – задохнулся я и отчего-то заболело давно зажившее плечо.
– Только ничтожный человек осмелится прийти к беременной женщине и угрожать ей, а потом пойти и застрелить двух безоружных мужчин. Я согласен с тобой насчет Штанцлера, он, наверняка, затевал какую-то игру, а Карваль… Ты знал, как я к нему отношусь! – почти выкрикнул Робер, сжав кулаки. Судя по всему, его тоже оставила выдержка.
– Карваль был вооружен, – сорвалось у меня с языка. – Он вдруг выстрелил в Штанцлера, а потом сказал мне…
– Хватит!
Несмотря на смуглый цвет кожи, Робер побледнел от ярости. Злость застыла и в его темных глазах, а я молча смотрел на мужчину, не зная, как еще оправдаться. Ползать перед ним на коленях и умолять пощадить я точно не собирался, но, может, он не станет судить строго? Приведший меня южанин отошел в сторону, поэтому слышал только обрывки нашего разговора, но от этого легче не становилось.
– Ты мне больше не веришь? – осторожно спросил я. – Ты не веришь в то, что Алва – истинный Ракан? Спроси Дэвида Рокслея – он видел знамение в небе, после победы в Варасте…
– Дикон, твой отец никогда не врал. А ты любишь сочинять. Катарина клялась мне на Эсператии, что не была в вечер отравления в кабинете Штанцлера, а девица Дрюс-Карлион подтвердила. Ты отравил своего эра в его особняке, а потом осудил его.
– Нет, – я покачал головой. – Все не так было. Но я не хочу с тобой спорить и Алва будет сидеть на троне.