Сеть 2.0
Шрифт:
Иллюзия растаяла – город пуст, как склеп древнего царя сгинувшей цивилизации.
– Ромка!
– Я здесь, Даня, – донеслось справа, а следом за голосом появился и его обладатель.
Данила подскочил к нему и крепко обнял.
– Ты здесь, – отпустив друга, он еще раз оглядел город. – Видишь это? Все ушли, даже машин больше нет.
– А там, тогда, кто?
Данила обернулся, взглянув, куда указывал Ромка.
– Какого хрена…
К ним направлялись четыре робота, из тех, что увозили Сабурова, когда Данила его вырубил. Они будто выросли из асфальта.
– Они нас
– Не должны, но лучше валить отсюда, пока можем.
Данила скинул аватар, успев заметить, что Ромка растворяется в воздухе, чтобы появиться в казарме, и его словно дернули за ремень с такой силой, что парня согнуло пополам. Долгие секунды полета («Да что за нахрен?! Такого не должно быть!»), и он очнулся на своей койке, а предметы вокруг плавно обретали четкие контуры. Данила тяжело дышал, будто отмахал четыре круга по спортзалу.
– Надень браслеты, друг, мне не по себе, когда ты без них.
– Хорошо, – трясущимися пальцами Данила вернул черные ленточки на место. – Как думаешь, они не тронут аватар?
Ромка задумался.
– Нет, – наконец, ответил он. – Ты ведь вышел из Сети, а значит, и аватар исчез. Даже если не исчез, то они не могут ему навредить. Я покопался в памяти – даже агентам запрещено что-то делать с аватарами сетевиков, а этим жестянкам тем более.
Данила шумно выдохнул. Аватар – вся его жизнь. О нем он заботился больше, чем о себе или ком-либо еще.
– Это хорошо, – выдавил он, уставившись на ладони, где глубокие линии сплетались в причудливый узор, будто иссохшие русла рек на снимке со спутника.
– Я больше туда ни ногой, пока не найдем программиста и не вытащим код со страницы деда.
Ромка согласно кивнул, помолчал, а затем спросил:
– Может пойдем лучше по штабу пошаримся?
– Давай, – Данила обрадовался, что можно будет пару часов не думать об аватаре, Мире и дедушке. – Только вот где ты таких слов понабрался? «Пошаримся» – это что вообще такое?
Он усмехнулся, попытавшись толкнуть Ромку, но рука провалилась сквозь плечо, и Данила сконфуженно сунул ее в карман.
– Где-где, у твоих новых дружков, – подмигнул Ромка, словно и не заметив, как ладонь прошла через его цифровое тело.
Перед рассветом
На лестнице пахло сыростью и дезинфицирующими средствами. Десятки миниатюрных роботов, размером и формой с крупную сковородку, только закончили мыть ступени и пролеты между этажами. Сейчас они незаметно трудятся в казарме, пока там нет людей. С наступлением ночи и по выходным, штаб снова оживал. В нем жужжали и шелестели невидимые во тьме машины – единственная техника, сложнее чайника, которую допускал внутрь Старик. И то лишь потому, что его брат – Сергей Анатольевич – лично проверил и запрограммировал каждого робота, исключив любую связь с внешним миром.
Данила почти привык к запаху бетона и штукатурки. В его мире дома печатали на принтерах, и сами по себе они не пахли. Даже людской запах исчезал, стоило покинуть свою тесную квартирку на пару дней. Будто тебя там никогда и не было. Но в штабе все было иначе. Старое здание, построенное пятьдесят лет назад, укрепили снаружи, пропитав стены особым составом (из него печатали военные базы и бункеры). Изнутри же оно осталось прежним.
Иногда штаб напоминал Даниле Старика. Такой же крепкий, жёсткий и древний. Дома в сетевых городах легко стирались, а на их месте отстраивали новые, технологичнее и надежнее прежних. В каждом квадратном метре сидела, в ожидании своего часа, микросхема, проводок или передатчик, в жилах которых струилась Сеть. Стены были живыми, податливыми. Штаб казался Даниле незыблемым. Его невозможно стереть бесследно – только взорвать или раздробить на куски тяжелой техникой.
В том, с какой тяжестью открываются двери в подвал, как гремит воздух, содрогаясь от ударов десятков кулаков по боевым манекенам, чувствовалась основательность. Но сейчас штаб дремал.
Друзья спустились в столовую перекусить. Бойцы Старика называли это место – жральня. Столы пустовали, как и стойки, куда обычно расставляли тарелки с кашей, супом и котлетами. Но запах горелого жира, пусть и слабый, казалось, навсегда въелся в стены и потолок. Еду здесь готовили люди, но сегодня штаб опустел, а значит, придется искать пропитание самому.
Данила легко перепрыгнул через стойку, за которой обычно сновали молодые парни – юнцы, в сравнении с бывалыми вояками – поднося напитки и основные блюда. Толкнув дверь на кухню, он махнул Ромке, чтоб тот шел за ним.
– Ты уверен, что можно?
– Да ладно тебе, – улыбнулся Данила, – надо ведь что-то поесть!
В кухне они оказались впервые. Стены, столы, посуда, плиты и духовки – все сверкало чистотой. Ножи на магнитной доске висят один к одному, крупы и специи расставлены с маниакальной аккуратностью, и только шахматный черно-белый рисунок на полу потускнел и изрядно истерся. На секунду Даниле почудилось, что он опять в Сети.
– Ого!
Обойдя длинные и высокие столы с множеством ниш, прикрытых тканью, Данила стал открывать ящики, висящие на стене. В одном из них нашелся хлеб. Отрезав кусок, он вернул нож на место, пару минут выравнивая его, чтоб было, как прежде. В холодильнике Данила взял кусок соевой колбасы и банан, запаянный в пластиковую упаковку.
– «Банан порционный, – прочитал он на этикетке. – Перед употреблением снять пластик и убрать кожуру». Ну окей, думаю, справлюсь.
Запить бутерброд Данила решил водой из-под крана. И только он уселся на пол, подперев спиной стеклянную дверцу духовки, как напротив плюхнулся Ромка. В руке его тут же появился виртуальный бутерброд с колбасой, а из кармана торчал уже очищенный от пластика банан. Так они и сидели вдвоем, молча жуя припасы.
Данила не хотел уходить отсюда. Здесь ему было спокойно, казалось, что он дома, пусть ничто, кроме нездорового порядка, не напоминало о Сети. Разве мог человек, тем более нечипованный, так все грамотно устроить?
Покончив с бутербродом, Данила принялся за банан. Убрав упаковку, он огляделся в поисках мусорной щели, что были в каждом сетевом доме. Туда бросали все, что не растворялось после использования. Ее не оказалось. Данила в недоумении уставился на друга, жующего свой виртуальный банан с довольной ухмылкой.