Сет из Хада
Шрифт:
– Интересные дела творятся у нас под самым носом. Мне уже давно кажется, что судейские присвоили себе право по своему трактовать законы Хада, но ты знаешь, я не вмешиваюсь в то, что не в моей компетенции и власти.
– В Хаде все в вашей власти, господин премьер-министр, – учтиво заметил Сет.
– Ну, в каком-то смысле, это, конечно, так, – Рофокал посмотрел на Сета, – хотя, если я буду вмешиваться в каждое судебное дело, то у меня совсем не останется времени на дела государственные. Но все это скоро закончится – мои министры уже подготовили пакет реформ
Сет подумал, было, что под государственными делами Рофокал имеет в виду свою любовь к литературе, но быстро загнал непочтительные мысли обратно, и вслух сказал:
– Действия судейских вполне можно квалифицировать как халатное отношение к своим обязанностям. И это как минимум.
– Ты думаешь? – Спросил Рофокал.
– Судите сами: убийство той же ночью другой служащей почты, явно заказное и мотив читается с закрытыми глазами: она видела принесшего конверт и могла опознать его. А то, что у убившего ее «обращенного» имелся клинок из черного железа, однозначно указывает на сообщника из числа знати. Не думаю, что какой-то доморощенный кузнец из «обращенных» смог бы изготовить такой клинок. Да и черное железо достать практически невозможно.
– Ты прав, – кивнул Рофокал, – все это очень подозрительно.
– Судейским, тем не менее, так не показалось, – сказал Сет, – больше того, они в поразительно короткий срок рассмотрели дело, приговорив обвиняемую к пожизненному заключению в Тартар, что также необычно, ведь за такое преступление предусмотрено лишь одно наказание.
– Тоже верно, – вновь согласился премьер, – я помню, как казнили Зеевула, когда он отравил моего предшественника Хаиса, – Рофокал передернул плечами, – жуткое было зрелище! – Помолчав, он добавил, – Ты ведь помнишь тот процесс?
Сет улыбнулся. Он был уверен, что Рофокал не забыл, что именно он вычислил графа Зеевула, отравителя бывшего премьер-министра, помешавшегося на своей ненависти к Хаису за отказ в просьбе о помиловании его брата-близнеца, заключенного в Тартар самим Ушедшим. Дело было трудным, и Сет прекрасно помнил сложности и опасности, с которыми ему пришлось тогда столкнуться.
– Конечно, господин премьер-министр, – учтиво ответил Сет, – раскрытие этого дела позволило мне занять должность старшего следователя.
– А мне пост премьера, – усмехнулся Рофокал, – так что я, можно сказать, отчасти твой должник.
– Я лишь выполнял свою работу, не более, – вежливо возразил Сет, благоразумно отказываясь от роли благодетеля, – и этот пост вы заняли благодаря своим заслугам перед Хадом.
– И то, правда, – с едва заметным облегчением ответил Рофокал и, взглянув на Сета прищуренными глазами, спросил, – так, что ты предлагаешь по делу этой, как ее…?
– Гибеллины Баст, – подсказал Сет.
– Баст…, – задумчиво повторил премьер, – знакомое имя…
– Она правнучка Хельмуга и внучка Дорана Баст, – подсказал Сет.
– Точно! – Обрадовано воскликнул Рофокал, – Я помню ее деда, суровый был старикан! Самому Эосфору осмелился возразить, когда тот…, – премьер задумчиво покачал головой, окунувшись на мгновенье в воспоминания, – ну…, да ладно, то дела минувшие. Так что ты думаешь, ее нужно отпустить?
Рофокал еще раз покачал головой, словно до сих пор находился под впечатлением неизвестного Сету поступка Дорана Баст.
– Нет, господин премьер-министр, я прошу дать мне пару ночей, чтобы тщательно расследовать покушение на герцога и на это время перевести обвиняемую из тюрьмы в более щадящие условия.
Рофокал удивленно посмотрел на него.
– Насколько мне помнится, у нас всего одна тюрьма, если не считать Тартара, пребывание в котором вряд ли назовешь «более щадящим». Где ты предлагаешь ее держать?
– Под мою ответственность, господин премьер-министр, прошу назначить ей содержание под домашним арестом, – проговорил Сет, стараясь не выдать охватившего его волнения, – Гибеллина Баст из славного древнего рода и я уверен, что она будет покорно ждать окончания следствия, которое я проведу в максимально сжатые сроки.
Рофокал ответил не сразу. Сцепив пальцы рук, он некоторое время пытливо вглядывался в лицо ожидающего его решения Сета. Наконец, он произнес:
– Хорошо, граф, твои честность и принципиальность мне известны, но учти, – Рофокал поднял руку, – у тебя ровно две ночи, чтобы найти истинного виновника. Это первое. И ты лично отвечаешь за то, что она не сбежит. Это второе.
Сет почтительно склонил голову, пытаясь скрыть охватившее его ликование.
– И, третье, – Рофокал помолчал, формулируя последнее условие, – я дам тебе неограниченные полномочия, но ты будешь докладывать лично мне обо всем что, так или иначе, касается этого дела.
Это означало, что Сет должен стать информатором. Радость, что он сумел выполнить данное узнице обещание, прошла так же быстро, как появилась, но Сет ни единым мускулом не выдал своих сомнений. Он даже смог заставить себя улыбнуться и твердым голосом произнес:
– Благодарю вас, господин премьер-министр. Я никогда не сомневался в вашей мудрости и дальновидности и, обещаю, что все условия будут выполнены самым тщательным образом.
– Что ж, хорошо, – удовлетворенно проговорил Рофокал, и вдруг неожиданно спросил, – а эта Гибеллина…, она хороша собой?
Чувствуя, что краснеет, Сет все же сумел спокойно ответить:
– Пребывание в тюрьме еще никого не красило, господин премьер-министр.
– Это да, – со вздохом согласился Рофокал, – но все же, она симпатична, верно?
– На вкус и цвет, господин премьер-министр…
Рофокал громко засмеялся.
– Будет тебе, граф – перебил он Сета, – я женат и мне просто любопытно. Но раз ты не хочешь говорить, то я попрошу тебя еще об одной услуге.
Сет молча склонил голову.
– Я хочу, чтобы ты представил ее мне. Когда расследуешь это дело, разумеется.