Сет из Хада
Шрифт:
– Не отвлекайся.
– Ну да. Я и спросил у Мумии, о ком это они, а она смеяться, трусом обзывать меня, выдра нечесаная, а потом говорит, чтоб я не боялся, потому что они говорили о Жмурове, убийце значит.
– Что еще слышал?
– Да все, вроде, – Посмертный яростно почесал голову обеими руками, – она дверь закрыла, и что они там дальше мусолили, не знаю.
– Ясно, – сказал Сет, хотя это было преувеличением.
На самом деле было совершенно неясно, каким боком причастен к этому директор но, вспомнив, как нервничал Саргатанас и, как показалось, чего-то недоговаривал, Сет подумал, что ниточка из клубочка все же потянулась. Вот только та ли?
– Когда это было?
– Дней…
– Ночей, –
– Ну, да, я и говорю, ночей пять, что ли тому? – Посмертный озабоченно нахмурился, глядя куда-то выше крыши экипажа.
– Сразу после убийства Эсты, – Сет кивнул, – та-ак. Ты, вот что, помалкивай об этом, понял?
– Да я как рыба – заткнусь на хрен и все, могила! – Испуганно ответил Посмертный.
У Сета были определенные сомнения, что Посмертный вообще был способен на такой подвиг, но не стал развивать сомнительную тему. Вместо этого он сказал:
– Гони во Дворец, у нас много дел и мало времени.
Задвинув раму, Сет откинулся на спинку диванчика и, неожиданно для себя с чувством добавил:
– Мать их…!
Глава четвертая
…В отличие от тюрьмы, здание Дворца не давило и не вызывало щемящего чувства неизбывной тоски. Встреча, на которую Сет возлагал определенные надежды, должна была помочь решить вопрос, для чего потребовались бы вся выдержка и умение четко излагать факты. А вопрос заключался в следующем – с учетом появления новых фактов, Сет собирался просить премьера о пересмотре дела Гибеллины. Несмотря на нелюбовь, точнее даже ненависть к нему директора Саргатанаса, Сет вовсе не считал Люцифуга Рофокала мягкотелым предателем, и на то были веские причины…
(Историческая справка)
Став премьером, Люцифуг первым делом объявил амнистию почти всем заключенным, томящимся в Тартаре со времен Эосфора, что невероятно подняло его авторитет. Решиться выпустить тех, кого упек за решетку сам Ушедший, мог далеко не каждый и даже Светлые, казалось, одобряли его поступок. А чуть меньше века назад Рофокал проявил еще более удивившую всех твердость, когда, бывший тогда консулом Светлых, Кемуил потребовал навсегда упрятать в Тартар Хрона, в очередной раз нарушившего границу. Вежливо, но уверенно Рофокал заявил, что Кемуил лишь консул, а не правитель Хада и не ему указывать, кого и куда сажать. Разразился скандал, грозивший вылиться в нечто большее, чем обычное противостояние и в боевую готовность были приведены все войска, находившиеся на границе Света и Тьмы. В срочном порядке сменивший Кемуила Метатрон сумел найти общий язык с премьером, и едва не начавшаяся война закончилась шумной попойкой в огромном дворце Рофокала, который выбил для Хрона неслыханную привилегию переходить границу до десяти раз в год.
Дело в том, что проведший большую часть жизни в Тартаре, Хрон страдал от редкой для демонов болезни, вылечить которую можно было лишь под жаркими лучами Солнца, точнее, ультрафиолетовым излучением Звезды третьего измерения. Болезнь сопровождалась сильными болями, и ничто кроме солнечного тепла не могло помочь страдавшему демону.
Хрону разрешили посещать мир людей, правда, с ограничениями – ему было запрещено иметь свои воплощения и вступать в какой-либо контакт с людьми. Он и не вступал. Другое дело, что пристрастившись к жаркому Солнцу, Хрон стал периодически самовольно нарушать границу, но после седьмой неудачной попытки, Рофокал был вынужден пойти навстречу возмущенным Светлым. Он дал согласие на установку с обеих сторон бьющих молниями сигил, от которых Хрону приходилось долго залечивать свои ожоги, что служило темой для шуток как здесь, так и с другой стороны границы. Но именно эта уступка премьера и вызвала недовольство довольной большой части демонов, привыкших часто и безнаказанно пересекать границу, чтобы помогать своим воплощениям. Недовольные этим решением демоны создали партию, которая так и называлась «партией недовольных», а директор Саргатанас стал ее бессменным лидером.
В следующем году заканчивался столетний срок правления Рофокала и метивший на его место Саргатанас обещал припомнить ему эту позорную уступку, ставшую препятствием для многих демонов в их желании руководить действиями своих воплощений. Тех, что за свою короткую жизнь могли натворить столько дел, что оказавшись в Хаде, им грозило вечное пребывание в Чистилище и это в лучшем случае. Главным пунктом в предвыборной кампании Саргатанаса было добиться отмены сигил с молниями, заменив их штрафами, которые легко мог позволить себе любой член высшего общества Хада…
Перед Дворцом стояла небольшая толпа горланящих противников премьера. Даже не прислушиваясь, Сет мог разобрать, что именно они кричали. Некоторые держали в руках транспаранты, на которых можно было прочесть призывы Рофокалу немедленно покинуть свой пост. Виднелись и портреты Саргатанаса.
Подъехав почти к самой лестнице, ведущей во дворец, Сет услышал четкие выкрики скандирующих:
– Надоели землетрясения! Долой договор со Светлыми! Рофокала в отставку! Саргатанаса в премьеры!
И все в таком духе. Подумав, что эти горлопаны, должно быть, недешево обходятся Саргатанасу, почти сто лет на свои личные средства содержавшего единственную оппозиционную партию в Хаде, Сет кивнул Посмертному и быстро поднялся по широким каменным ступеням. Предъявив удостоверение, дававшее ему право входить во Дворец в любое время, Сет уверенно зашагал по запутанным коридорам заложенного еще при Эосфоре здания. Он хорошо ориентировался в этом лабиринте и, пройдя несколько проверок, уже вскоре стоял перед двумя огромными демонами-телохранителями, один из которых придирчиво изучал его удостоверение.
Сет знал его – это был Арк, командир отряда боевых демонов Рофокала, снискавший славу лютого воина во время Последней войны с Серафимами. Вдвоем с Плутоном, отцом Сета, они остановили едва не прорвавшийся в тыл войскам демонов отряд Серафимов, положив вокруг себя столько врагов, что еле живого Арка нашли лишь благодаря тому, что кому-то пришло в голову разобрать холм из тел павших Серафимов. Плутон был мертв, но Арк еще дышал, и Ксафану-лекарю, каким-то чудом удалось его спасти. Во время подписания мирного договора Серафимы требовали выдать Арка, но Эосфор предложил им выдать взамен Гавриила, убившего нескольких его сыновей, и Серафимы отказались от претензий. Они нашли способ по-другому отомстить храброму демону – за все прошедшие после войны тысячелетия у Арка не было на той стороне ни одного воплощения, что, впрочем, не помешало ему прожить столько лет и добиться столь почетной должности начальника охраны премьера.
Рассмотрев все, что можно было увидеть в удостоверении, Арк протянул его Сету.
– Цель твоего визита, граф Раум?
– Вопрос жизни и смерти.
Арк выдержал паузу, во время которой они с Сетом смотрели друг другу в глаза, после чего произнес стандартную фразу:
– Премьер-министр ждет тебя! Да покроет вас Тьма!
Это было не обычное традиционное пожелание – произнесенное демоном-телохранителем, оно становилось заклинанием наивысшего, девятого ряда и всякий, кто попытался бы причинить Рофокалу хоть малейший вред, сильно рисковал навсегда затеряться во Тьме внешней. Той самой, в которой сгинул сам Эосфор.