Сет из Хада
Шрифт:
Агварес кивнул, задумчиво глядя куда-то в сторону.
– Если вина Гибеллины Баст доказана, почему ее не приговорили к казни? За подобный грех, насколько я помню, в законе лишь одно наказание – развоплощение.
– Это не у меня надо спрашивать, – Агварес искоса посмотрел на Сета, – а у судейских. Мне, как ты понимаешь, сейчас это делать не очень удобно. Удивляюсь, что они вообще ее осудили!
– Да, это выглядит очень странно, – произнес Сет, имея в виду совсем другое, – вам нужна дополнительная охрана?
– Нет, – Агварес качнул головой, – теперь меня охраняют лучше, чем самого Рофокала. Займись этим делом, граф, и не забудь, что завтра я жду тебя в Музее.
Взглянув герцогу в глаза, Сет произнес:
– Сначала мне
Герцог кивнул.
– Ищи, хотя очень скоро это может оказаться ненужным.
Фатальное настроение герцога наводило на мысль о переутомлении. Впрочем, у этого могла быть и другая причина – полгода назад герцог пережил неприятный процесс развода с герцогиней Нере, рассказами о котором Прозерпина донимала Сета несколько ночей подряд. Это было громкий скандал, подробности которого капризная демоница смаковала с провинциальным пристрастием к такого рода сплетням.
– В таком случае, если вам больше нечего сообщить, разрешите откланяться, – Сет казался спокойным, – кстати, а когда наступит…, – Сет запнулся на мгновенье, – эта ночь?
– Если я не ошибся в счете, – герцог сделал паузу, после которой продолжил, – до Великого Равновесия осталось всего одна ночь.
– Не так много, – заметил Сет, – тогда мне тем более нужно идти.
– Не смею задерживать! – Надменно ответил герцог…
…Из замка Сет вышел задумчивым. Взглянув на притоптывающего на снегу Посмертного, подумал, что в этом году зима не такая холодная и на пляжах Живого моря сейчас наверняка прекрасная погода. Мысль о предстоящем разговоре с Прозерпиной неприятным предчувствием кольнуло сердце графа. Сет вздохнул и едва заметно качнул головой. За время болезни он несколько раз был близок к тому, чтобы сказать ей то, что назревало уже давно. Он и сам не мог понять, что останавливало его от решительного шага, но сейчас, когда он уже несколько часов подряд не слышал голоса Прозерпины, Сет понял, это именно то, что нужно: работа, работа и еще раз работа…
С этими невеселыми мыслями он не заметил, как дошел до экипажа. Открывший перед ним дверку Посмертный участливо посмотрел на Сета:
– Что-то не так, шеф?
– Зима, – коротко ответил Сет, и поднялся в экипаж.
Посмертный удивленно посмотрел в спину начальника, пожал плечами, и негромко пробубнил:
– Ну, да. А когда у нас, на хрен, лето?! Кстати, шеф, – сделав страшное лицо, Посмертный перешел на громкий шепот, – вы почувствовали, как, мать его, тряхнуло-то?!
– А ты как думаешь?
– Вот и я о том же, – как-то невпопад ответил «обращенный», взобрался на козлы и, отворив маленькое окошко, спросил у задумчиво смотрящего в боковое окно Сета, – куда поедем? В гребаную контору, на хрен?
Оторвавшись от вида мрачного замка Агвареса, Сет взглянул на «обращенного», и без тени раздражения сказал:
– Нет, не на хрен, а в тюрьму. И побыстрее.
– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – городская тюряга!
Сет удивленно посмотрел на ухмыляющегося Посмертного.
– Что это значит?
Ухмыльнувшись еще шире, Посмертный поднял кнут, и громко ответил:
– Шутка, шеф! Шучу я так!
Задернув штору, Сет вдруг подумал, что Посмертный совсем не похож на «обращенного». Впрочем, демона он тоже не напоминал…
…Тюрьма для осужденных, ожидавших пересылки в Тартар, тоже была, своего рода достопримечательностью Хада. Не такой значительной, как «Книга Суккуба», но к этому мрачному, похожему на скалу зданию относились с куда большим уважением и страхом, чем к древнему манускрипту, что, в общем-то, неудивительно. Сколько знаменитых имен оставили в этих стенах надежды на помилование, возврат к нормальной жизни, да и саму жизнь! Маркиз Амон, Пут Сатанакия, Агалиарепт, графиня Небирос, Нагон – списком одной только знати, отправленной за решетку Ушедшим, можно зачитываться всю ночь. А таких, как Гибеллина, которая также принадлежала к хоть и обедневшему, но древнему роду и вовсе был легион…
Всю дорогу до тюрьмы Сет прокручивал в голове разговор с герцогом, с каждой минутой все больше убеждаясь в том, что Агварес сказал ему далеко не все. Он был уверен, что герцог знает намного больше, но по одному ему ведомым причинам, не стал рассказывать больше. И то, что герцог так равнодушно отозвался о расследовании и приговоре, вынесенном разносчице писем, тоже казалось подозрительным. Вряд ли герцог поверил, что мелкая служащая Департамента почты могла быть замешана в заговоре и, вполне вероятно, не стал опротестовывать приговор, чтобы сбить с толку настоящих заговорщиков. Возможно, приговорив ее к пожизненному заключению, судейские приготовили ловушку, на случай, если главные заговорщики пожелают освободить сообщницу. Но, тут было несколько но: во-первых, подобные тонкости не в стиле шагающих напролом судейских, во-вторых, совершенно очевидно, что осужденная никакого отношения к заговорщикам, знающим утерянный рецепт смертельного яда, не имеет и, в-третьих, герцог Агварес и сам не верил (Сет мог бы поклясться) в виновность Гиббелины Баст.
Сет вдруг подумал, что наигранность, которую он несколько раз почувствовал в словах Агвареса, была продиктована не желанием обмануть Сета. Скорее, герцог пытался скрыть свое волнение, причины которого могли быть самыми разными – от действительного обладания некой великой тайны, до банального (упаси Тьма!) умопомешательства.
А это приглашение в Музей Древних на закрытое, читай секретное, заседание, куда герцог так настоятельно зазывал Сета – какие еще страшные тайны он собирался открыть? О каком оружии возмездия он говорил? И что могло быть страшнее того, что через одну ночь, по словам герцога, всему наступит конец?!
Ответ на эти вопросы вроде напрашивался сам собой, но Сет не торопился. Рано делать выводы, когда так мало информации, чтобы поверить в невозможное и все же…
В том, что враги герцога опасны, у Сета не было ни малейших сомнений – обладание тайной рецепта самого страшного для демонов яда само по себе служило доказательством их могущества, ведь давно известно, что сила в знании. Но те ли это враги, о которых говорил Агварес? В этом-то как раз Сет сильно сомневался. Да, вражда Темных и Светлых была извечной и, среди Светлых наверняка, есть такие же «непримиримые» как герцог Агварес. Безумцы, желающие нарушить зыбкое перемирие, которое худо-бедно сохраняется последние три тысяч лет, и навсегда покончить с врагами. Со всеми, а не с отдельно взятым герцогом Агваресом!
– Куда прешь, твою мать?! – Страшный окрик Посмертного выдернул Сета из раздумий, – В очередь, скунсовы дети!
Отдернув шторку и выглянув в боковое окошко, Сет увидел демона, испуганно шарахнувшегося от промчавшегося совсем рядом экипажа и приближающуюся скалу грязно-рыжего цвета. Это была тюрьма. Точнее, в самом здании находились кабинеты начальника тюрьмы, его помощников, комнаты отдыха надзирателей и всевозможные подсобные помещения, вроде столовых для демонов-надзирателей, спальных комнат, бань, складов с одеждой для арестантов и так далее. Сама же тюрьма располагалась под землей, и уже не раз бывало, что содержавшиеся там узники сходили с ума раньше, чем попадали в еще более страшное место – Тартар. Не оттого, что там не было окон и дверей – заключенные содержались в каменных ямах, куда их опускали на гениальном приспособлении, состоящем из привязанной к двум веревкам веревки, а от смертельной тоски, которая в этих ямах приобретала силу урагана. Происхождение этого явления было неизвестно. То ли тюрьму специально построили в месте, долгое пребывание в котором грозило лишить разума и самого крепкого демона, то ли это было следствием того, что стены впитали в себя тоску заключенных в ней – никто этого не знал. Но факт оставался фактом, уже на подъезде к нависшей над городом скале можно было ощутить мощное, вызывавшее жуткую тоску давление в области сердца.