Север помнит
Шрифт:
Часы медленно тянулись, сменяя друг друга. Кто-то принес им еду, но к ней притронулась только Санса. Леди Бессердечная недвижным часовым сидела у окна, глядя вниз во двор. В конце концов Бриенна погрузилась в беспокойный, лихорадочный сон, но сны не принесли ей утешения. Смутные, обрывочные видения преследовали ее и наконец загнали в угол, шепча и вздыхая.
«Ты явилась мне во сне», - однажды сказал ей Джейме.
Бриенна проснулась, не помня, сколько времени прошло. Сквозь окно камеры сочился бледный утренний свет. Она была одна; Санса и леди Бессердечная исчезли. Бриенна чувствовала себя опустошенной, выжатой и хрупкой, словно стеклянная ваза, но голова не кружилась, и ей удалось сесть, а когда она добралась до горшка в дальнем углу камеры, свежей крови не было. На столе
Бриенна почти закончила завтракать, когда в дверь резко постучали, и она неловко поднялась, чтобы встретить пришедшего. Это оказался один из гвардейцев лорда Ройса, который пропустил мимо ушей ее вопросы, но снизошел до того, чтобы сообщить ей, что ему приказано препроводить ее в Большой чертог. Прикусив язык и гадая, к добру это или к худу, Бриенна последовала за ним.
Снаружи было очень холодно. Они пересекли двор, в котором еще были видны следы разрушений прошлой ночи (или позапрошлой ночи, а может, позапозапрошлой; Бриенне казалось, что она проспала целый век, как леди из песни). В Воротах Луны, кажется, установилось хрупкое перемирие, по крайней мере, в ходе междоусобных распрей замок не рухнул, и в мерзлой грязи не было ни одного трупа. Бриенна пригнула голову, пытаясь укрыться от ледяного ветра. Наконец они вошли в крытый переход на другой стороне двора, а затем – в Большой чертог.
Санса, леди Бессердечная и разбойники из Братства были уже там; некоторые выглядели так, словно согласились на временное заточение менее охотно, чем остальные. Черные волосы сира Джендри были взлохмачены, а у Джека-Счастливчика виднелась пара-тройка синяков, но оба вели себя относительно пристойно и молчали в присутствии благородного общества, которое состояло из лорда Нестора Ройса, леди Аньи Уэйнвуд (судя по эмблеме на ее плаще, это была именно она) и…
Бриенну словно молнией ударило. Она еще раз пригляделась, полагая, что обозналась, но нет, ошибки быть не могло. В последний раз она видела его в чертоге лорда Мандерли в Белой Гавани вместе с лордом Талли, который выдавал себя за другого, и капитанами Ланнистеров, ошалевшими после того, как их флот сожгли прямо в гавани. Сир Аддам Марбранд? Точно, это он, провалиться мне на месте. У него был изрядно потрепанный вид, лицо заросло щетинистой бородой, такой же огненно-красной, как и волосы. Его сопровождал - странное дело – отряд воинов, одетых в цвета дома Мандерли. Что бы он ни сделал, чтобы изменить свою судьбу, это нечто из разряда чудес.
– …высадились в Чаячьем городе, - говорил Марбранд лорду Нестору, - и поскакали сюда во весь опор. Почти загнали лошадей и нескольких наших товарищей в придачу. Но мешкать нельзя. Как я уже сказал, я поклялся служить лорду Вилису и Северу. От дома Ланнистеров ничего не осталось, с ними невозможно заключить союз для защиты живых от мертвых. Когда мы покидали Белую Гавань, там ходили слухи об огромном войске упырей, идущих на юг. Я прибыл в Долину по приказу лорда Вилиса, чтобы выяснить, что на самом деле здесь происходит, и чтобы набрать людей для битвы.
Лорд Нестор нервно поежился.
– Вы говорите… упыри? Но Стена…
Марбранд покачал головой.
– Из разных источников доходят одни и те же слухи. Она пала. Мы можем или сложить руки и ждать, пока нас задушат во сне, или объединиться и всеми оставшимися силами защищать королевство.
– Сир, - заговорила Санса. – Сколько у вас кораблей?
Марбранд взглянул на нее и, конечно, узнал, - она ведь бывшая невеста Джоффри, самая знатная заложница в Королевской Гавани, - и чуть было не открыл рот от изумления. Он тряхнул головой, по-видимому, напомнив себе о том, кому теперь служит, и вежливо ответил:
– Здесь у нас полдюжины кораблей, которые выделил нам лорд Вилис. Северные ладьи, надежные и прекрасно сработанные. Если в Долине есть мужчины, желающие помахать мечами в битве, которые не боятся холода и того, что приходит вместе с ним…
Санса чуть улыбнулась углом рта, но ее тон остался сдержанным.
–
Марбранд удивленно взглянул на нее.
– Миле…
– Так уж вышло, что я – Красная Рука Обгорелых, одного из самых свирепых и многочисленных кланов Лунных гор. – Санса подняла правую руку. – Они пойдут туда, куда я прикажу. Я велю всему клану, - их по меньшей мере пять сотен воинов, - отплыть в Белую Гавань и сражаться, если вы позволите мне позаимствовать у вас один корабль с командой.
Марбранд снова моргнул, но Санса не дала ему времени ответить. Глядя на лорда Нестора, она продолжила:
– Если вы оставите Мизинца под арестом, – я так понимаю, вы уже нашли у него кольцо и печать инквизитора? – предоставляю вам и другим лордам решать его судьбу. Если Гаррольд Хардинг поправится, а сира Харлана Хантера допросят насчет его роли в ранении наследника Долины, возможно, вам удастся восстановить здесь мир. Я оставляю мою мать… - она указала на леди Бессердечную, - здесь, потому что она чрезвычайно заинтересована в том, чтобы лорд Бейлиш получил возмездие за свои преступления. Поскольку вы уже убедились в том, что я говорила правду, я освобожу ваши чертоги от своего разрушительного и опасного присутствия. Есть лишь одно место, куда я должна вернуться.
– Куда? – недоуменно спросил лорд Нестор. – Куда, миледи?
Санса подняла голову, и Бриенна встретилась с ней взглядом. Она вспомнила, что они сказали друг другу, когда она преклонила колени и принесла присягу, и в ее душе затеплилась надежда. Бриенна не смела даже верить, что такое возможно в дни войны, зимы и лишений, но Санса тонко улыбнулась и молвила:
– В Королевскую Гавань.
========== Джейме ==========
Он всегда терпеть не мог охранять эти покои. Злая ирония, конечно, учитывая его обеты, но Джейме никогда не любил королей, которым служил. Я убил безумного короля, наставил рога плохому королю и зачал плохого и безумного короля. В дни правления Эйериса охранять короля означало также терпеть его жалобы и брюзжание, быть свидетелем частых перемен в его настроении, выслушивать бесконечные обвинения в том, что отец Джейме что-то замышляет, а хуже всего – когда королю вдруг приходило в голову сжечь какого-нибудь бедолагу за ничтожный проступок, совершенный несколько недель или месяцев назад. В дни Роберта Джейме вынужден был слушать, как этот жирный ублюдок чешется, рыгает, жрет, пьет, срет и затаскивает в королевскую постель по стольку шлюх за раз, что удивительно, почему Мизинец тут же не появлялся в королевской опочивальне со счетом. Судя по плачевному состоянию казны, может, и появлялся. А что до Джоффри… ну, по крайней мере, большую часть краткого и бездарного правления этого сопляка Джейме отсутствовал в столице. Да уж, за него я должен принести письменные извинения всему Вестеросу. Можно было бы просто поставить свою подпись рядом с подписью Станниса на его знаменитом письме.
Хочется верить, что Станнис и остальные жители королевства не будут возражать, если подпись будет похожа на детские каракули. Джейме немного наловчился держать меч левой рукой, и это помогло ему избежать смерти от рук Лима Желтого Плаща, но он даже с обеими руками никогда не заботился о правописании. А сейчас… отгоняя от себя дурные воспоминания, Джейме поднимался по лестнице, ведущей в королевские покои. Он не был уверен, что принял правильное решение, согласившись на проклятую сделку, предложенную Варисом. Джейме подошел ближе, и ему совсем не понравилось то, что он увидел.
Сир Лорас и сир Бейлон отсутствовали или были мертвы, сир Роберт – да смилуются боги – очень далеко отсюда, Трант, Блаунт и Кеттлблэк поджаривались в седьмом пекле, куда их отправил Джейме, а сам Джейме – в темнице, так что охранять Томмена поручили каким-то третьеразрядным жополизам Тиреллов. Ни одному из них Джейме ни на грош не доверял. Но даже этим холуям, в чьих карманах бренчит хайгарденское золото, должно быть известно – чтобы охранять короля, нужно хотя бы стоять на ногах. Однако такое ощущение, будто все они решили прилечь вздремнуть.