Север помнит
Шрифт:
Они оба повернулись к септону, и церемония началась. Семь благословений, семь гимнов и семь обетов, - впрочем в более сокращенном варианте, чем обычно (Уиллас был рад этому, потому что сомневался, что его нога выдержит такое испытание). Когда септон слишком углублялся в чтение молитв, леди Оленна прерывала его нетерпеливым кашлем. В септе было почти темно, лишь мерцание свечей разгоняло мрак. Наконец настало время обменяться плащами. Уиллас снял свой зеленый плащ, столь богато отделанный золотом, что его трудно было удержать в руках, и осторожно расстегнул застежку белой накидки леди Сансы. Девичий плащ соскользнул с ее
Септон поднял свой кристалл и объявил Уилласа из дома Тиреллов и Сансу из дома Старков одной плотью, одним сердцем, одной душой, и да будет проклят тот, кто станет между ними. Она уже слышала эти слова раньше, а ей едва минуло пятнадцать. Уиллас мельком взглянул на свою невесту, тщетно пытаясь прочесть по ее лицу ее мысли. Она отлично выучилась владеть собой. Должно быть, все это для нее лишь очередной фарс. Бабушка всегда говорила ему, что самые успешные браки основаны на взаимном уважении и непременном отсутствии романтических чувств, но Уиллас понимал, что у него так не получится. Винтерфелл был ему безразличен; он никогда не питал интереса к игре престолов. А для Сансы Старк, напротив, все это очень важно.
– Этим поцелуем я клянусь тебе в любви, - безукоризненно четко произнесла леди Санса, повернувшись к нему, - и признаю тебя моим лордом и мужем.
– Этим поцелуем я клянусь тебе в любви, - эхом отозвался Уиллас, - и признаю тебя моей леди и женой.
Он склонился к ней, и их холодные губы встретились. Это был краткий поцелуй, однако довольно приятный. По крайней мере, леди Санса не отшатнулась от него и не убежала из септы, крича от ужаса. На этом церемония завершилась, они стали мужем и женой – впрочем, Уиллас понимал, что брак еще нужно закрепить. Ему казалось, что все это – какое-то балаганное представление, и вот-вот из-за сцены появится кукловод и положит конец спектаклю. Что мы делаем? Зачем все это?
Они вышли из септы. Свадебный кортеж был невелик – ни менестрелей с музыкой и песнями, ни девушек, разбрасывающих цветы, - всего лишь дюжина человек, пробирающихся через занесенный снегом двор в малый чертог. Повара, к их чести, умудрились накрыть стол, вполне подобающий случаю; пусть было всего три перемены блюд, зато гостям подали баранину с луком, запеченную в тесте, лебедя, припущенного в сливках, печеную айву, засахаренные яблоки и груши, жареных чибисов с изюмом и сливовым соусом, а также миног с перцем, корицей и чесноком. Санса ела мало, словно воробышек. Уиллас бросал на нее косые взгляды, не зная, когда стоит предложить ей церемониальную чашу, которую муж и жена должны выпить вместе. По крайней мере, со своей больной ногой он избавлен от танцев, однако Уилласу пришло в голову, что его молодая супруга, возможно, была бы не прочь потанцевать.
Словно прочитав его мысли, Санса повернулась к нему.
– Ваш брат Гарлан был очень галантен со мной на моей первой свадьбе, - любезно произнесла она, - именно тогда, когда я в этом очень нуждалась. И, разумеется, всем известна доблесть сира Лораса. Если все мужчины из дома Тиреллов таковы, тогда, воистину, я могу считать себя совершенно счастливой.
– Э-э… благодарю, миледи. – Уиллас принял протянутую руку и поцеловал
Глаза Сансы сверкнули, однако ее лицо осталось невозмутимым. Она внимательно наблюдала за тем, как Маслобой взобрался на стол и затянул какую-то непристойную песню, но Уиллас чувствовал ее страх. Сначала ее против воли выдали замуж на одной свадьбе, ее брат и леди-мать погибли на другой, потом ей пришлось бежать с третьей, опасаясь за свою жизнь, - неудивительно, что она не видит в браке никакой радости. По крайней мере, мы обойдемся без отрубания голов. Во всяком случае, Уиллас надеялся на это.
Наконец пир подошел к концу, и гости, подогретые льющимися в изобилии вином, медовухой и глинтвейном, обратили внимание на главное событие. Уиллас разрешил обращаться с собой как их душе угодно, однако приказал, чтобы Сансу без излишних беспокойств препроводили в брачные покои; нет нужды делать обряд еще более неприятным. И только удостоверившись, что его супруга удалилась, он позволил гостям отпускать сальные шутки в свой адрес и иными способами проявлять свое веселье. Наконец его втащили в комнату в чем мать родила, но не успел он добраться до огромной кровати, занавешенной пологом, как его бабушка схватила его за запястье.
– Сорви ее цветок и засей ее как следует, - прошептала она. – Дважды или трижды, если понадобится. Не допусти такого промаха, как Ланнистер.
Чувствуя, как внутри все сжимается от волнения, Уиллас сдержанно кивнул. Его втолкнули за занавески, так что Санса, которая ожидала его в напряженном молчании, вынуждена была откатиться в сторону, чтобы он ее не придавил. Устыдившись своей наготы, Уиллас поспешно натянул на себя покрывало. Дождавшись, когда последние гости спустятся в чертог, он подошел к двери и запер ее, а потом, не мешкая, вернулся в постель к девочке-женщине, которая ожидала его там.
Они долго смотрели друг на друга. Санса была в одной лишь нижней рубашке, ее роскошные темно-рыжие волосы были распущены по плечам. Уиллас осторожно протянул руку, чтобы убрать локон от ее лица, и заметил, как она сдерживается, чтобы не отшатнуться.
– Не бойтесь, миледи, - сказал он, чувствуя себя последним дураком. – Я… я не обижу вас.
Санса закусила губу, потом кивнула.
– Простите меня, милорд.
– Вам не за что просить прощения. – Краем уха Уиллас слышал, как снег стучит в окна. Сколько его выпадет к утру? – Не хотите ли сперва коснуться меня? Если вам угодно, конечно.
Санса обдумала его слова, потом приняла решение и неуверенно придвинулась чуть ближе. Кончиками пальцев она легонько провела по его волосам, по лицу, по подбородку, по плечам, по рукам, коснулась тонких запястий. Уиллас сидел неподвижно, а когда она убрала руки, улыбнулся.
– Видите, ничего страшного. Вам понравилось?
– Я ваша жена, милорд, - произнесла Санса, подняв на него голубые глаза. – Мы должны закрепить наш брак, ради вашей уверенности, да и моей тоже.
– Э-э… конечно, - согласился Уиллас, чувствуя разочарование. Решив, что это облегчит их положение, он потянулся к графину и кубкам, стоящим на полке, и налил вина. Санса взяла у него кубок и сделала сдержанный глоток. Наконец Уиллас собрался с духом и сказал: - Миледи, вы позволите поцеловать вас?