Северная звезда
Шрифт:
Одинцов не хотел ни играть в шахматы, ни читать (она привезла с собой целую связку книг). Большую часть времени он ходил из угла в угол, изредка открывая дверь и вглядываясь в серую, безнадежную пелену дождя.
Тоскливое настроение потихоньку овладело и всеми золотоискателями. Нет работы – нет золота. Они работали даже в зимние морозы, но попробуй-ка покопайся в шурфе, где вода стоит выше человеческого роста!
И разговоры в компании за общими трапезами были под стать обстановке.
В последнее время старатели почему-то полюбили рассказывать мрачные истории о затерявшихся в снегах во время снежных бурь людях, трупы которых находили только весной; об обмороженных, сгнивших от цинги, сгоревших от чахотки; о съеденных медведями и убитых индейцами. О сошедших с ума и убежавших в тундру, а потом (если тех успевали находить до того, как их прикончат холод и голод) рассказывавших, как удирали от жутких тварей, которых выплюнула, должно быть, сама преисподняя.
Рассказывали о Проклятом Прииске – эту легенду Маша уже слышала.
Якобы много лет назад на одном из первых золотых приисков в северных землях охваченные жадностью старатели перебили друг друга. Ни одного добытчика не осталось в живых, но они так и не обрели покой. И по сей день призраки бродят по тем местам, ожидая часа, когда кто-нибудь найдет их проклятое золото, чтобы взять души ничего не подозревающих кладоискателей…
Но всех превзошел старина Рэнсом. Распив припрятанную бутылочку виски, он рассказал про то, что с ним случилось, когда в молодости был сержантом в форте на канадской границе, где служило всего два десятка солдат.
Однажды зимой в форт пришел человек, настолько замерзший, что им понадобилось приложить немало усилий для того, чтобы отогреть его. Придя в себя, гость рассказал обитателям форта леденящую кровь историю. Он и его товарищи три месяца назад застряли в горах. Спасаясь от холода, они обосновались в небольшой пещере, где их засыпала лавина, убив четверых. Бедолаги принялись рыть тоннель наружу, но толща снега превосходила всякое воображение. Еда вскоре кончилась, и люди, чтобы выжить, стали есть тела покойных… С трудом им удалось выбраться наружу, но дойти смог лишь он один, оставив умирающих товарищей. Рэнсом и пять солдат отправились в указанное место, да только несчастные людоеды поневоле с мертвечины перешли на живых… Когда Рэнсом рассказал все и то, какое решение они приняли, обнаружив свежевываренные кости на стоянке изможденных безумцев, Фред выскочил из домика и исторг наружу ужин…
…Маша чувствовала, что устала до невозможности буквально от всего. Она возненавидела тесноту, возненавидела проклятую печку, которую приходилось долго и нудно разжигать лучинками, ненавидела вкус бобов, бекона и сухарей, именуемых бисквитами, составлявших их каждодневный рацион. Помыть голову или просто помыться в крошечной лоханке было проблемой из проблем…
Нервы её были и так напряжены до предела, поэтому стук капель о кровлю окончательно вывел ее из себя. Она долго крепилась, но, наконец, не выдержала и спросила:
– Дорогой, когда ты собираешься возвращаться в Россию?
– Не раньше, чем разбогатею. Я же говорил тебе.
– Когда же это произойдет? У тебя ведь уже достаточно золота. Чего же ты еще хочешь, Дмитрий?
– Это ты называешь «достаточным»? – взвился супруг. – Я хочу быть богатым. Хочу швыряться деньгами, как наши мильонщики, вроде Манташева, Нагиева или Шустова! Хочу поместье в Крыму и особняк в Санкт-Петербурге! В этой горе, которую мы роем, должно быть золото, милая. Я это чувствую. Здесь кроется настоящая богатая жила. А если не здесь, так где-нибудь еще. Люди ведь как-то выкапывают из здешней земли чертову прорву золота. Я тоже хочу. Заслуживаю его не меньше, чем остальные, и не отступлю, пока не получу то, что мне принадлежит по праву. Да, тут есть золото! Да не россыпное, которое может намыть в ручье лотком любой придурок, а рудные жилы! Кварц! Настоящее коренное золото…
Девушка лишь покачала головой. Из старательских разговоров она знала, что коренное месторождение, о котором многие мечтают, обычному золотоискателю не взять. Нужно долбить скалу, потом дробить и молоть породу, рвать динамитом крепчайший камень и уже после промывать это добро, а то еще и отделять золото от каменной крошки привозной ртутью, а затем еще и выпаривать… Странно, что он со своим Горным институтом этого не понимает!
– Ты понимаешь, золото! Настоящее золото! – Одинцов токовал, словно тетерев.
– Дмитрий, меня вовсе не интересует золото! – воскликнула она. – Я хочу вернуться домой.
– Прекрасно! – саркастически бросил её муж. – Тогда возвращайся.
– Милый, что ты такое говоришь! – возмутилась Мария. – Я не для того сюда приехала, чтобы удрать! Да если хочешь знать, у меня даже нет денег на билет!
– Черт побери!
Дмитрий взорвался, и Маша вдруг постигла всю глубину его отчаяния. Изо дня в день, в грязи и холоде, он безнадежно ищет золотую жилу, а её всё нет. А вокруг ходят и будоражат воображение слухи о счастливчиках, сказочно разбогатевших где-то совсем рядом.
– Я не могу себе этого позволить, Машенька. И не смотри на меня так. У меня действительно есть немного золота, но надо экономить. Мне могут понадобиться деньги еще на один участок или на закупку провизии. Нет, я не могу прикасаться к этим деньгам!
– Даже если они нужны твоей жене?
– Они не нужны тебе. Здесь у тебя есть все необходимое для жизни. Если ты наберешься терпения, я куплю тебе билет на пароход. Сотню билетов! Да что там, я куплю тебе целый пароход! Я же обещал осыпать тебя золотом, так дай мне шанс это сделать.
– Но…
Зло фыркнув, он сорвал с гвоздя парку и, хлопнув дверью, вышел под дождь.
Мария вскочила – до неё донеслись встревоженные крики. Она глянула в окно. Дождь прекратился, но по небу плыли свинцово-сизые тучи. Мария приоткрыла дверь и выглянула наружу. Насквозь промокшие леса недружелюбно обступали человеческое жилье, в воздухе пахло промозглой сыростью. У неё похолодело сердце. Не чувствуя под собой ног, она бросилась к новому шурфу, вокруг которого склонились Фред, Уолл и Рон.