Северная звезда
Шрифт:
Мария проснулась от того, что кто-то снимал с нее одежду.
Испугавшись, она резко села, и память о вчерашних событиях обрушилась на нее.
Куртки на ней не было, а блузка была расстегнута и спущена с плеча, открывая грудь прохладному утреннему воздуху. В пробивавшемся через откинутый полог тусклом свете она увидела улыбавшегося Устюжанина. Он выглядел вполне довольным жизнью, глаза его радостно блестели.
Переведя дух, опустилась на одеяло, встряхивая головой.
– Ох, ну и напугал ты меня. Я и не вспомнила сразу, где нахожусь.
В ответ он улыбнулся и потянул блузку еще ниже, чтобы коснуться пальцами нежной кожи ее груди. Он ласково погладил её сосок, и по телу Марии пробежала знакомая сладостная дрожь.
– О, как ему хочется воспользоваться невинностью неопытной девы! – притворно нахмурившись, сказала она. – При свете дня, когда пора вставать.
– Это лучшее время, любимая, – прошептал он. – Разве ты этого не знаешь?
Склонился к ней, ища губами ее губы, и у нее перехватило дыхание. Она была не в силах противиться…
– Коля, Коленька! – шептала, касаясь губами его сильной шеи.
Ей хотелось сказать, как она скучала по нему, но она сдержалась. Это было бы проявлением слабости, а она не хотела выглядеть слабой.
– Милая, милая! Машенька! Боже, как мне тебя не хватало! Как я мечтал о тебе!
Его губы вновь прижались к ее губам, и между молодыми людьми как будто пробежал электрический ток. Она вновь почувствовала себя возрожденной к жизни. Его руки двинулись вниз. Пальцы скользнули по ее животу, и она, затаив дыхание, ждала продолжения. Но Николай остановился; издав нетерпеливый возглас, она помогла ему раздеть себя, а затем самому освободиться от одежды. Вскоре они лежали под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. Его теплые руки гладили спину и ягодицы Марии, а губы и язык ласкали сосок.
– Милая, как долго я ждал!
Она с готовностью раскрылась ему навстречу, жадно вбирая его в себя. Николай тихо застонал. Наслаждение, которое испытала Мария, выходило за все мыслимые грани. Как будто соединились не только их тела, но разум и души тоже слились воедино.
Что бы потом ни случилось, – подумала наполненная счастьем, – то, что она испытала сейчас, останется с ней навсегда, и она всегда будет помнить, что в ее жизни было настоящее счастье, которое стоит принесенных ради него жертв.
В медленно светлеющем сумраке, чувствуя нежные руки Маши, обвивавшие его шею, ее мягкие губы, Николай какое-то время не сознавал ничего, кроме огромной радости и счастья от того, что величайшая надежда его жизни сбылась. То, о чем он молился, больше не было молитвой, и то, о чем он мечтал, больше не было мечтой. И тем не менее все происходящее вокруг казалось ему нереальным. В его пылких объятиях вместе с охватившим его безумным восторгом была бесконечная нежность, которая заставляла Марию тихим и радостным шепотом произносить его имя. Девушка притянула его голову к себе и покрывала ее поцелуями; Николай стал подле нее на колени и спрятал лицо у нее на груди. Тем временем постукивание дождевых капель по крыше снаружи прекратилось, и туманная мгла сменилась сереньким рассветом.
Устюжанин поднялся, не одеваясь, вышел из каютки в этот рассвет нового дня и взглянул на окружавший его роскошный мир. Грудь его переполнялась радостью и торжеством человека, вновь родившегося на свет, и, как и он сам, весь мир претерпел изменения.
По берегам виднелись темные массивы дремучих еловых, кедровых и пихтовых лесов. Вокруг царила великая тишина, нарушаемая лишь журчанием реки и плеском воды о борта баркаса. В двух сотнях ярдов по обе стороны стояли плотные зеленые стены, благоухающие свежестью и прохладой, сверкающие бриллиантовыми каплями влаги от прошедшей грозы и распространяющие ароматы, которые Николай глубоко вдыхал полной грудью.
Мария тоже встала, и ему не терпелось, чтобы она поскорее вышла и стала рядом с ним, во всей великолепной красе их первого дня. Он наблюдал за дымом из печурки, которую растопил валежником, так что дым, чистый и белесый, легко вился и растворялся без следа в освеженном дождем воздухе. Огромный чудесный мир окружал их и манил к себе.
Прошло два дня. Маша и Николай продолжали двигаться на север.
Дикая природа Юкона поражала путешественников своим богатством и разнообразием. Однажды в сумерках они видели, как на берегу паслись лосиха с лосенком. Детеныш, неуверенно переступая тонкими ножками, ощипывал молодые листочки с нижних веток. Царственная осанка и спокойствие его матери казались особенно величественными рядом с беззащитностью малыша. Стаи водоплавающих птиц кормились у реки, им не было числа. Канадские гуси, серые журавли, зеленокрылые чирки – такого разнообразия птиц Мария не могла себе даже вообразить, а Устюжанин, к ее удивлению, прекрасно в них разбирался.
Они плыли все дальше на север, к Ному, тем же путем, что и сотни других искателей счастья, сбиваясь с курса, плутая, но, ведомые интуицией, всякий раз снова угадывая правильное направление. Погода стояла прекрасная, теплая и солнечная. Лето отживало последние дни.
Миновали Форт-Юкон – ряд бараков, вытянувшихся вдоль берега реки. Юконское плоскогорье осталось позади, и сотни каналов и протоков снова слились в единое русло. Берега реки сузились. Впереди их ожидала цепь глубоких ущелий под названием Неприступный каньон. Течение реки в этом месте было очень быстрым и опасным.
…Пришвартовали лодку в маленькой бухточке, неподалеку от поселения. Над верхушками темно-изумрудных сосен низко висело рыжее солнце, снизу подсвечивая облака. Чем ближе к горизонту, тем насыщеннее казались фиолетовые тени, окутывающие лесистые холмы. Более меланхолический пейзаж трудно было себе вообразить.
Почти у самой реки оказался старый, заброшенный блокгауз, в котором раньше размещалась фактория. В последних лучах закатного солнца его покрытые мхом стены казались серебристыми. Вокруг него прямо среди травы пробивались молодые побеги с мелкими, успевшими одичать соцветиями.
Мария вспомнила день их встречи на полянке, заросшей точно такими же цветами… Она подошла ближе. Интересно, кто посадил эти цветы? Кто жил в этом доме, терпеливо ожидая и искренне радуясь появлению редких путников, заплывающих так далеко вверх по реке? В нескольких аршинах от сруба было другое полуразрушенное строение, рядом с которым сохранился штабель бревен.
Молодые люди перенесли в жилище провизию. Николай решил, что лучше переночевать под крышей, если есть возможность, но все же разбил на берегу палатку и сложил в нее вещи. Потом он занялся переноской остального добра из шлюпки, потом чуть передохнул и… не обнаружил Маши рядом.