Северские земли
Шрифт:
Потом пристально посмотрел на молодую вдову и всё-таки спросил:
– Куда вы теперь, Анфис?
– Не знаю. – равнодушно ответила та. – Пойдём по Руси, куда-нибудь да выйдем.
– Никуда вы не пойдёте.
Это подал голос промолчавший весь вечер батюшка.
Глава 23. «И каждый пошёл своею дорогой…»
– Нечего вам по Руси шастать, - несколько мягче повторил отец Алексий.
– Здесь будете жить.
Все посмотрели на священника, а тот только улыбнулся в свою уже почти седую бороду и вытер лысину.
– Ну, что вылупились? Ты ж сама
Батюшка опять засмеялся. Потом серьёзно добавил.
– Когда моя Марья померла, я, честно говоря, в монастырь собирался – вдовым священникам же служить запрещается. Да, видать, никого желающего ехать в наш медвежий угол начальство моё церковное не нашло. Ну и отписали мне – мог, оставайся на приходе в порядке исключения. На Руси, известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Так что окормлять мне Гранный холм, судя по всему, до гробовой крышки. А силы у меня, к сожалению, уже не растут, а тают, как сахар в кипятке. Мне по-любому служанку брать надо было, чтобы хозяйством моим занималась, так почему бы и не ты, Анфиса? Ты хоть воровать не будешь, изучил я тебя за столько-то лет.
Смешливый батюшка опять захохотал. Судя по всему, он был очень рад, что смог оказаться полезным людям, давно уже ставшим ему родными.
– Заодно и Глеба твоего поучу кой-чему. А то растёт он у тебя на природе, дикий, аки тунгус лесной!
На том и порешили. Хозяйственная Лушка выгребла с кордона всё нажитое, включая кур и коз, и четверо егерей едва доволокли всё это добро до батюшкиного двора. Правда, и из того, что было на кордоне до её появления – даже иголки не взяла. Ждан вообще заметил, что окружающие его люди в большинстве своём были… Честнее, что ли? Может быть, искренняя вера в Бога не позволяла развиться у них махровому цинизму, этой настоящей чуме XXI века, разъедающей души людей подобно ржавчине и делающей жизнь невыносимой. Да, да, именно так. Верить во что-то доброе и светлое – это внутренняя потребность человека. А быть циником, воспринимать всё в штыки, подозревать плохое и скептически относиться ко всему услышанному – трудное, почти невыносимое давление на психику. Не случайно в бывшем мире Ждана у огромного количества людей «подтекала крыша», достаточно было почитать анонимные комментарии в интернете, чтобы в этом убедиться.
Зато верным было и обратное – если в этом мире человек переходил «на Тёмную сторону», то слетал с тормозов полностью, и не было в мире злодейства, на которое он с лёгкостью бы не пошёл – тех же Антипу с князем взять. Наверное, опять всё дело было в искренней религиозности людей. Человек, несмотря на всё своё злодейство – внутренне оставался всё тем же религиозным человеком, он по-прежнему верил. Человек понимал, что душу свою он уже погубил, и начинал жить по принципу: «А!!! Сгорел сарай – гори и хата!».
Однажды Ждан даже поделился этими соображениями с отцом Алексием во время одного из уроков. Священник выслушал его очень внимательно, а потом очень серьёзно сказал:
– Все злодеи – в первую очередь дураки. Им просто не хватило ума понять одну простую вещь. В твоих рассуждениях, верно всё, кроме одной фразы – и именно эта фраза рушит всё. Фраза эта – «Душу свою он уже погубил». Милосердие божье бесконечно, и отыграть назад не поздно никогда. Даже самому, казалось бы, пропащему человеку.
Потом он очень внимательно посмотрел на своего ученика и добавил:
– Однажды, в очень важный для тебя день, я тебе расскажу про двух разбойников. Не сейчас – через пять лет.
«Великолепно. Фигня какая – «через пять лет». Чуть меньше того, сколько я прожил». – подумал семилетний Ждан.
Но вообще уроки с батюшкой были пока лучшим, что случилось с ним в этой жизни.
Старый священник оказался и впрямь блестяще образованным человеком по мерках этого мира, и можно только гадать – за какие грехи этого «академика» сослали в невозможную глушь. Пока Лушка маленьким трактором впрягалась в домашние дела, а маленький огородик священника расширялся за счёт окружающего пространства опережающими темпами, батюшка учил Ждана читать и писать – и этому пришлось учиться фактически заново. Потому что слова писались без пробелов, цифры писались буквами, активно использовались всякие верхние и нижние подчёркивания – и это всё без учёта грамматических форм, которые заставили бы рыдать любую учительницу русского языка.
Неразберихи добавляли изменившиеся значения слов.
Слово «изумлённый», к примеру, обозначало сумасшедшего – однажды на уроке ему пришлось под диктовку учителя записывать фразу «Кого плетями долго бьют, тот часто изумлён бывает». «Ряха» была вовсе не необъятной рожей, а аккуратным, чисто одетым человеком. К XXI веку в языке осталась только противоположная по смыслу «неряха», а сама «ряха» - мутировала. А вот «прелесть», наоборот, имела однозначно отрицательное значение. Она происходило от слова «лесть», и однозначно связывалось с дьявольскими кознями в значении «соблазн» или «совращение». Вот такая вот «Моя прелесть!».
Кроме грамоты, отец Алексий учил отрока сразу трём языкам – церковнославянскому, греческому и даже латыни. Ждан неиллюзорно выл и брыкался, но священник фигурально бил его волшебной палочкой промеж ушей, невозмутимо раз за разом объявляя, что «дворянину (всё-таки отец Алексий был единственным человеком, знавшим об истинном происхождении мальчика) невможно быть без знания древних языков!».
Немного отдохнуть удавалось только на уроках арифметики, которые для Ждана были семечками, и географии. На последней, правда, батюшка иногда нёс какую-то несусветную пургу, вроде рассказов на голубом глазу про Царство пресвитераИоанна[1], которого он называл «царём-попом Иваном». Но Ждан учителя не поправлял и образованность свою демонстрировать не торопился.
[1] Царство пресвитера Иоанна – лучшее фентези Средневековья. Выдуманное безвестным монахом могущественное христианское государство, описание которого стало главным бестселлером Средних веков, ходило в многочисленных списках и было переведено практически на все мировые языки, от арабского до русского. Несколько столетий это Царство искали везде – от Африки до Центральной Азии, и лишь потом с сожалением убедились, что это выдумка. Мой очерк об этом феномене так и называется - "Лучшее фентези Средневековья"
Но больше всего Ждан любил уроки истории. Лушка и Тит были идеальными родителями, но их знания о прошлом мира, в котором они жили… Их, по сути, не было вообще. И лишь сейчас, на уроках весёлого лысого священника, его туманные догадки начали обретать плоть, и мальчик наконец-то стал понимать – куда же он угодил.
Первое – и главное! – отличие от привычной нам истории он уже и сам давным-давно заметил. Наверняка его заметили и внимательные читатели этой книги.
В этом мире не было огнестрельного оружия.