Северские земли
Шрифт:
На кордоне Ждан, точнее, уже Глеб, прожил первые семь лет своей жизни. Это было очень счастливое время. И это было настоящее детство – с добрыми и заботливыми родителями.
Да, да, именно так. Примерно через месяц после появления незваных гостей на кордоне Тит и Лушка начали спать вместе. И удивляться этому не приходится – иначе это была бы не Лушка. Через пару месяцев после этого события Тит, помявшись, как-то вечером изрёк:
– Анфис, что мы с тобой во грехе живём-то? Давай в следующий раз в Гранном Холме к батюшке пойдём, обвенчаемся.
Лушка же, вместо того, чтобы обрадоваться, горько
– Прости меня, Титушко! Лучшего, чем ты, мужа я не желала бы никогда. Жить с тобой буду, сколько Бог даст, и каждому дню совместной жизни радоваться стану. И верна тебе буду, и на другого не посмотрю, но под венец пойти не могу. Не вольна я собой распоряжаться.
– А что ж так? – насупился в чёрную бороду егерь.
– А вон же, - и плачущая Лушка кивнула на подросшего Глеба, который довольно бодро ползал по полу. – Вон она – неволя моя. Я теперь с ним навсегда повязана, куда он – туда и я. Видать, крепко Богородица нас с ним связала, навсегда обе наши судьбы в одну нитку сплела.
– Так я ж тебя с ним и беру! – обрадовался Тит. – Что ж я, не понимаю? Глебка и мне люб. Сыном мне будет, и не по названью, а по душе. Знаешь, как в народе говорят – не тот отец, кто родил, а тот, кто вырастил. А ежли ты больше родить не сможешь – это ничего. Глебка вырастет – ему кордон и оставлю.
Лушка плакала, закусив угол платка, и только головой помотала.
– Не останется он на кордоне. Кровь ему не даст остаться. Уйдёт он, Титушко. Рано или поздно – уйдёт. И я с ним тогда уйду, мне от него – никуда. А мужа венчанного бросать – грех, Титушко. Тяжкий грех. Сердце вы мне потом и без того рвать пополам будете, но ещё и перед Богом грех на себя брать не хочу. Давай, любимый, просто жить, и каждым днём наслаждаться - сколько нам Господь того счастья отмерил.
Лушка вытерла концом платка глаза и решительно закончила:
– А о житье греховном не волнуйся, Тит. Моё это решение, я от венца отказалась, я и отвечу за грех этот. И злобы не таи на меня, говорю же – ничего лучше жизни с тобой не хотела бы я в жизни. Но жизнь раньше тебя всё по-иному для меня вывернула.
И совсем уже тихо закончила:
– Судьба это, Тит. Судьба так легла.
Здоровенный егерь только молча кивнул, и обнял Лушку, а та уткнулась ему в плечо. В те суровые времена людям не надо было долго объяснять про невозможность счастья – смысл выражения «все под Богом ходим» тогда часто постигали раньше, чем начинали ходить.
Так они и жили – радуясь каждому дню.
Лушка впряглась в хозяйство, как лошадь в сани. На расчищенном с помощью Тита участке земли она разбила здоровенный огород, где гнула спину с утра до вечера. В селе они прикупили кур с петухом и даже пару коз – поэтому ребёнок рос на козьем молоке и твороге, домашних яйцах и свежих овощах. В убоине, сами понимаете, недостатка на кордоне никогда не было, а муку лесные жители выменивали в селе на шкуры и мясо.
Ждан был счастлив тогда. Его любили, о нём заботились и его берегли. Он был здоров и хотя бы только потому счастлив.
Когда он немного подрос - лес стал ему домом и первой книгой, читать которую научил его Тит. Как выяснилось, знаний там было спрятано немногим меньше, чем в иной библиотеке, надо было просто научиться их получать. Тит, несмотря на свою бирюковатость, оказался хорошим учителем. Он учил приёмыша узнавать по приметам погоду на завтра и читать следы на снегу и на земле, наблюдать за птицами и скрадываться, подбираясь к зверю, ходить по болоту и разводить костёр, плести морды[1] и снимать лыко, прятаться от дождя и спать в снегу – да что перечислять? Это была даже не энциклопедия – библиотека. Библиотека живой природы, многовековой массив древнего знания человечества. Знания, от которого жители современных мегаполисов отказались за ненадобностью и потому утратили его полностью.
[1] Морды – особым образом плетёные корзины для ловли рыбы.
Тягой к знаниям наш переселенец заразился ещё в прошлой жизни, поэтому новую информацию впитывал как губка. Многим его знакомым по прошлой жизни жизнь на кордоне показалась бы адом – без интернета, без фильмов, без шопинга, без электричества, без отопления, без водопровода, в конце концов - без людей, но Ждан был счастлив.
Счастливой жизнь делает не комфортность, а полнота бытия, а с этим на кордоне всё было благополучно.
Как я уже говорил, мальчик рос здоровым, он жил в окружении людей, которые его искренне любили, и каждый день приносил ему новые открытия.
Что ещё надо для счастья?
Конечно же, Ждан понимал, что подобная жизнь – не более чем временная передышка, которой рано или поздно придёт конец. Похоже, первый раунд игры получился очень жёстким, оба игрока выложились полностью и его соперник, как и он сам, обнулил весь свой начальный капитал. Сейчас играющий на стороне зла «козёл» зализывает раны и, как и он, занят пополнением игрового счёта хотя бы до минимально приемлемого уровня. «Бобёр» не строил иллюзий – как только на счету «козла» сумма станет мало-мальски достаточной для дальнейшей игры, боевые действия вновь возобновятся, соперник ехидного старикашки вновь «подведёт» своего игрока к сопернику и начнёт играть на обострение.
Если прошлая жизнь – неизлечимого больного - чему-то и научила Ждана, так это умению ценить каждую минуту. Поэтому к грядущим битвам он готовился очень серьёзно.
Во-первых, мальчик огромное внимание уделял своему развитию, в том числе физическому. Ждан уже понял, что в этом мире, как нигде, справедлива строчка из песни Виктора Цоя: «Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?». Возможна, это была некая психологическая компенсация за физическую немощь в прошлой жизни, но «качался» Ждан с такой остервенелостью, что у нас его точно обозвали бы «задротом». Он никогда не шёл пешком, если можно было бежать, ничего не обходил, что можно было перепрыгнуть, и не упускал ни малейшей возможности тащить что-нибудь посильное, тренируя силу.
«Экий живчик растёт! – не уставал дивиться Тит. – Вот уж точно с шилом в заднице родился!». Кроме физического развития, Ждан не упускал ни малейшей возможности получить знания, которые могут оказаться полезными в грядущем противостоянии. В частности, обучение премудростям выживания в лесу Тит начал после того, как приёмыш буквально вынес ему мозг своими просьбами «покажи да расскажи». Егерь, конечно, собирался учить сына профессии, но думал начать через годик или два. Впрочем, неуёмность Ждана ему очень даже нравилась.