Северянин
Шрифт:
– Я так нравлюсь тебе, что ты готов предложить мне временный брак?
– Да, я этого не отрицаю.
– Мне приятно, – вздохнула она. – Жаль, что брак с тобой я заключить не могу.
– Почему? Ты замужем? Но ты же сама сказала, что раз Лугнассад…
– Нет. Я не замужем и не могу быть замужем. Я ведь жрица.
– А что, друиды, как и служители Благого Бога, соблюдают целибат? Мужчины-друиды не знают женщин, а женщины – мужчин?
– Никто не мешает мне быть с мужчиной и заводить детей, – ответила Маха. – Я лишь не могу создавать семью. Я принадлежу Друидическому Кругу,
– И ты можешь получить его?
– Почему бы и нет, – задумчиво ответила девушка. – Пожалуй, даже без особого труда… Раз тебе этого так хочется.
– Хочется. Ладно. Отложу свои надежды на временный брак с тобой. Однако не на приятное общение. Идем. Будешь сидеть рядом… Обещаю, приставать к тебе не стану.
– Да хоть бы и стал, – развеселилась Маха. – Ладно, неистовый воитель, идем. В конце концов, ты не последний человек на этом празднике, – кстати, именно тебе предстоит следить за состязаниями, которые будут чуть позднее, и в спорных случаях решать, кто именно победил, а кому не повезло. Наверное, ты и меня имеешь право уволочь к себе в берлогу.
– Не премину, – проворчал он, прикидывая, как со своего почетного места за «столом» добраться до огромного блюда, на котором лежали пять запеченных с луком молочных поросят.
Глава 7
Для Агнара, еще совсем молодого человека, время пока не бросилось в бешеную скачку, которая не дает старикам спокойно вздохнуть: не успел оглянуться, а позади еще один месяц, не успел дух перевести, а миновал уже целый год. Викинг замечал уходящие в прошлое сезоны, но в селении белгов ничего не менялось.
Ему пришлось биться еще дважды – один раз на Самайн, праздник начала зимы, второй раз – на Альбан Арфан, праздник Возрождения солнца. Оба раза поединки были хоть и утомительные, но не слишком тяжелые, и обошлись для него незначительными ранами, сущими царапинами. Самое же главное – вести их следовало лишь до первой крови – то есть, обещая пленнику относительно спокойную жизнь на целый год, друид почти не солгал.
Однако скандинав начал понимать, что из заколдованного круга, в котором он оказался, выхода нет, и ему никто не сможет помочь, а тот, кто может – не захочет. Каждый раз, сражаясь с противником во время очередного обряда, Агнар не знал, останется ли он в живых, и отлично понимал, что при такой жизни он не долго задержится на земле.
Маха частенько оставалась ночевать в его имдэ, в доме, хозяин которого с самого начала приютил чужака. Судя по всему, разрешение на любовь она получила. Семьей их с викингом отношения нельзя было назвать, однако мужчина все больше привязывался к этой уютной, ласковой и на диво образованной девушке, а она, похоже, привязывалась к нему. Жрица проводила со скандинавом не так уж много времени, и, даже выкроив для него вечерок, могла в любой момент сорваться с места, ибо в соседнем селении приспичило раньше времени рожать какой-нибудь девчонке, или крестьянин располосовал ногу косой. Он понимал – у нее были свои обязанности, пренебрегать которыми нельзя.
На праздновании Имболка ранней
Правда, попытки узнать у Махи, как выбраться из кольца, очерченного заклинанием, он давно оставил. Еще осенью девушка мягко, но непреклонно дала ему понять, что помогать ему не станет – а вот не может или не хочет, ему было безразлично. Впрочем, сказано это было достаточно жестко, так что уговаривать ее было бесполезно.
Она пропала еще перед Имболком и не появлялась почти до самого Бельтайна. Агнар даже немного затосковал и, хотя считал, что о влюбленности или даже простом увлечении говорить рано, увидев ее, почувствовал себя почти счастливым. Правда, ненадолго.
– Прости, – улыбнулась она. – Я была на Моне, а затем вынуждена была отправится на Эрин… Словом, задержалась.
– Да я понимаю. Ты у меня женщина занятая, – ответил он. – Но теперь-то задержишься хоть ненадолго?
– Задержусь, конечно. Неужели ты скучал?
– Конечно. Ранней весной нет почти никакой работы для хорошего кузнеца, а рабочий инструмент можно привести в порядок за несколько дней. Это я уже сделал. Даже драться было не с кем, последний поединок был еще зимой.
– А мне казалось, ты не в восторге от наших традиций и предпочел бы отказаться от сражений во славу белгского народа.
– Предпочел бы, верно. Вот только посидишь без дела – даже по драке затоскуешь.
Он присел на огромный валун, лежащий рядом с источником. Они снова встретились здесь, Агнар успел полюбить это место. Тут редко кто-то появлялся, а в остальных уголках того скудного круга, который очертило викингу заклинание, людей всюду было слишком много.
Перегнувшись через камень, он посмотрел в глубину источника. Он никогда не замерзал, даже в самые сильные холода, когда земля одевалась в снежные покрывала, а каждая веточка окаймлялась инеем, над молочно-белой от стужи гладью воды поднимался неуемный бугорок, и пар сворачивался колечками, особенно ранним утром, когда похолоднее.
Конечно, по-настоящему холодно здесь не бывало. Иногда, слушая причитания хозяйки дома, мол, и огурцы соленые в кадках померзнут, и дров не натаскаешься для очага, Агнар вспоминал Норвегию. Когда ему было одиннадцать лет, зимой на Норвегию навалился такой мороз, подобный которому припомнили только старики. Даже берег моря сковало коркой льда, по фьордам можно было кататься на санях, запряженных оленями или собаками – кому как нравилось, а стены большого дома к утру изнутри покрывались густой белесой коркой. Тогда он за ночь умудрился отморозить руку, которой ночью прислонился к стенке, и, если б не знахарка, так бы и остался без пальцев.