Сезон тропических дождей
Шрифт:
Был оглушающий зноем экваториальный полдень. В это время дорога обычно пустынна. Шоферы тяжелых грузовиков предпочитают ехать либо ранним утром, либо перед закатом. А легковых машин и вовсе нет, кому охота томиться в такое время в железной коробке автомобиля!
Они давно въехали в саванную часть страны, пейзаж стал угнетающе однообразным. Высокие сухие травы и в них поодаль друг от друга купы одиноких деревьев и кустов.
— Будто разбрелось огромное стадо мохнатых зеленых чудовищ, — восхищенно заметил Камов.
Встречный ветер, врывавшийся в кабину,
— А дома у нас сейчас самый разгар осени. Земля в золоте, — сказал Камов негромко, вроде бы самому себе. — Пришло бабье лето…
Первым обнаружил нечто необычное впереди на дороге Камов, несмотря на свое слабое зрение.
— Посмотрите! — Он даже подался вперед, натянув привязной ремень.
И в то же самое мгновение взгляд Антонова ухватил очертания стоящего посреди дороги человека. Человек отчаянно размахивал руками, требуя, чтобы машина остановилась. Внутри Антонова раздался громкий сигнал тревоги: вот она, встреча с опасностью, которую в такой поездке положено ждать постоянно! Все происходило в считанные мгновения. В следующий миг глаза засекли новое: лежащее на асфальте, на краю дороги, тело другого человека, а в стороне в кустах жирный отблеск никеля автомобильного бампера, который почему-то торчал перпендикулярно к земле.
Вытянув перед собой руки, человек бежал навстречу машине, словно хотел руками задержать надвигающуюся на него металлическую махину. У человека была седая голова, и она тоже отсвечивала на солнце.
Антонов резко нажал на педаль тормоза. В то же мгновение сзади пронзительно заскрипели тормоза «Волги». И только тут он увидел лицо человека. Это было белокожее лицо европейца. Человек бросился к остановившейся машине. На его щеке алел глубокий порез, из которого сочилась кровь.
— Ради бога, помогите! — крикнул он по-французски. — Здесь женщина. Она без сознания… Помогите! — Он указал в сторону неподвижного тела на краю дороги.
Вдруг это и есть ловушка? Антонов взглянул через зеркало заднего вида на дорогу: «Волга» стояла на шоссе в нескольких десятках метрах от них, за лобовым стеклом проступали настороженные лица сидящих в кабине.
Камов вдруг решительно дернул скобу дверной ручки и резко толкнул дверь плечом.
— Подождите… — пробормотал Антонов, но геолог, вылезая из машины, недоуменно обернулся.
— Что вы сказали?
Глаза их встретились.
— Нельзя нам… — растерянно выдавил Антонов. — Запрещено…
Лицо Камова исказила гримаса:
— Да вы что! Как это запрещено! Человек ведь..
С размаху хлопнул дверцей машины и широкими шагами двинулся к потерпевшей.
Антонов еще раз бросил взгляд в сторону «Волги». Головы дипов в квадрате лобового стекла изменили прежнее расположение, вроде бы пригнулись, набычились, в покатых атлетических плечах угадывалось напряжение и готовность к действию.
Вместе
Была не была! Антонов рывком дернул рычаг, включая первую скорость. Он принял решение и теперь действовал спокойно и уверенно, Отвел машину с середины шоссе в сторону, поставил у обочины, освобождая путь «Волге». Та минуту раздумывала, потом, взревев мотором, стремительно рванулась вперед, отъехала метров на пятьдесят, остановилась.
— Идите же сюда! — услышал он раздраженный голос Камова. — Что вы мешкаете? Нужна ваша помощь!
Подходя к потерпевшей, Антонов увидел лежащий на боку в канаве голубой «фольксваген». Переднее колесо валялось у дороги.
Камов присел на корточки. Перед ним на сером фоне асфальта неестественно белели обнаженные ноги, одна нога была в туфле, другая босая. В этих неподвижных женских ногах была такая беззащитность и беспомощность, что у Антонова сжалось сердце. Чувство сострадания еще больше захлестнуло его, когда он увидел лицо женщины — худенькое, бледное, с закрытыми глазами. Густые темно-каштановые волосы еще больше подчеркивали бледность кожи щек и шеи.
— Что с ней? — по-французски спросил Антонов.
Седоголовому было на вид лет пятьдесят, может, больше. У него дрожали губы, лицо искажала странная, болезненная улыбка, обнажавшая торчащие вперед нездоровые желтые зубы.
— Не знаю! Не знаю… — бормотал он. — Я вытащил ее, а она без сознания. Понимаете, месье, у нас отлетело колесо, и мы перевернулись, а Кэтти сидела за рулем…
Мужчина говорил по-французски, но то и дело переходил на английский, и было трудно понять, какой он национальности.
— Она уже полчаса не приходит в сознание.
— Есть повреждения? Осматривали ее? — не очень складно, но с железной уверенностью спросил его по-французски Камов.
— Не знаю, ничего не знаю! — в отчаянии бормотал седоголовый. Судя по всему, он еще сам не отделался от недавнего шока.
— Ладно! Я осмотрю.
Камов снял очки, засунул их в карман, уверенными четкими движениями знающих дело рук расстегнул пуговицы на кофточке женщины, сдвинул вниз лифчик, обнажив небольшую упругую грудь, сильными пальцами ощупал голову, шею, плечи, потом его руки коснулись грудной клетки. Тело женщины дернулось, по лицу ее пробежала судорога, и она чуть слышно застонала.
— Ребра! — определил Камов, взглянув на Антонова. — Может быть, даже перелом. А это что? Мама родная!
Живот женщины был весь в кровоподтеках. На левом бедре мраморно белую кожу рассекал глубокий порез. Из него сочилась кровь.
Седовласый в ужасе вскрикнул.
— Ничего страшного, — успокоил его Камов тоном профессионала. — Рана неглубокая.
Взглянув на стоящего над ним Антонова, приказал:
— Несите аптечку!
Подбегая к машине, Антонов взглянул на дорогу — «Волга» стояла на прежнем месте, дипы оставались в кабине, все так же монументально неподвижные, шофер же из машины вышел, и, опершись рукой на открытую дверцу, издали наблюдал за происходящим.