Сезон тропических дождей
Шрифт:
— Что «только»? — потребовал президент. — Говорите! У нас, африканцев, есть пословица: «Если боишься — не говори! Сказал — не бойся!»
— Видите ли, товарищ президент, я хотел вам это сообщить после своей поездки в Ратаул. У меня есть основание, серьезное основание предполагать, что в Ратауле, в архиве имеется вроде бы малозначительный на первый взгляд документ, но именно он поставил бы последнюю точку в моих поисках. Но раз случилась эта встреча с вами… Именно с вами, — подчеркнул Камов, — думаю, что геологическая группа из нашей страны может вскоре приезжать. Она не пойдет наобум вымерять квадратные километры вашей республики, которая хотя и небольшая,
— И что же? — У президента в эти минуты был такой вид, будто, слушая запутанную детективную историю, он, наконец, узнает, кто же виновник случившегося.
— Уран.
— Что?! — Президент подался всем телом вперед.
Посол удовлетворенно рассмеялся, благодушно скрестив руки на животе.
— Именно уран! — подтвердил он. — Поскольку это предположение имеет важность чрезвычайную, товарищ Камов решил сообщить вам первому, товарищ президент.
Все ясно! Вот почему был таким загадочным сегодня посол! Не с пустыми руками ехал к президенту. А Камов молодец! Докопаться до такого! Недаром на него уже подняли руку!
Кенум Абеоти вдруг одним мощным усилием мускулов выкинул огромное тело из кресла, выпрямился, снова продемонстрировав свою баскетбольную высоту, прошелся по ковру кабинета, поскрипывая то ли штиблетами, то ли ремнями пояса и портупеи.
Камов последовал его примеру и тоже выпростал свое, увы, куда более массивное тело из расслабляющего плена кресла, шагнул на ковер.
Президент неожиданно обернулся к нему, взглянул на геолога в упор:
— Вы можете мне показать на карте, где именно предполагаете…
— Могу! — подтвердил Камов. — Но, подчеркиваю, это только предположение. Только результат анализа французских материалов. Еще нужно все проверять… Это уже сделает экспедиция. И может случиться неудача. Надо быть к ней готовыми.
— Я верю в удачу! Понимаете? Я верю в удачу, потому что нам удача нужна. — Закинув руки за спину, президент крупными мягкими шагами прошелся по ковру. Усмехнулся: — Теперь понятно, почему Запад так хочет нас скинуть. Еще бы — уран!
На стене висела большая карта Асибии. Территория республики, окрашенная в желтый цвет, напоминала глубокую чашу с высокими краями и плоским ровным дном — побережьем океана. Камов, подойдя к карте, ткнул в нее пальцем:
— Приблизительно здесь!
Оказывается, вовсе не робеет Камов, наоборот, чувствует себя вполне уверенно. И скованность его была по другой причине — от ответственности, которую брал на себя, сообщая президенту о том, что имело огромное государственное значение.
— Вы были в этом месте? — спросил президент.
— Был. Но коротко. Не хотел заранее обнаруживать свою догадку. Да и бесполезно ездить туда в одиночку! Там нужна экспедиция. Со специальным оборудованием.
Кенум Абеоти снова прошелся по кабинету, глядя на свои начищенные до блеска офицерские штиблеты. Чувствовалось, что он сдерживает себя, боясь полностью отдаться радости, которую принесла ему весть Камова.
— Удивительно! Просто удивительно, чтобы по каким-то бумажкам сделать такой вывод! — В голосе его вдруг проступили нотки недоверия, президент заколебался.
— Товарищ Камов — один из лучших у нас специалистов! — решил вмешаться посол, который тоже поднялся из кресла и прохаживался по ковру.
Абеоти кивнул:
— Знаю! И горжусь, что такой крупный специалист приехал именно к нам! — Губы его растянулись в простодушной, почти мальчишеской улыбке: — Просто в т а к о е поверить трудно сразу!
Вдруг подошел к Камову, положил руку ему на плечо:
— Если бы в Асибии были свои ордена, я бы сейчас немедленно вручил вам орден, даже просто за добрую надежду, которую мне дали.
— Считайте, что вы меня уже наградили! — улыбнулся Камов.
Вдруг рядом с президентом оказался неслышно вошедший его элегантный адъютант. Капитан потянулся к уху своего шефа. Президент некоторое время как будто с недоумением смотрел застывшими глазами на адъютанта, то ли что-то соображая, то ли свыкаясь с услышанным. Потом подошел к задрапированному окну кабинета, резко дернул за шнур. Шторы с тихим звоном раздвинулись в стороны. В большом квадрате окна стыл мрак. Дагоса была без света. Только внизу под окном ярко светилась цепочка дежурных огней на столбах железобетонной ограды, опоясывавшей дворец, да где-то за черными уступами погруженных во тьму кварталов на низких облаках, бегущих со стороны океана, дрожали поодаль друг от друга три жидких озерца света — это освещались территории и здания французского, американского и советского посольств. Как и в президентском дворце, у них были свои автономные дизельные электростанции, которые включались автоматически, когда прекращалось поступление тока из города.
— Мы только что с вами обсуждали радостные новости… — Президент устало и грустно улыбнулся. — Но когда светит солнце, непременно бывают и тени…
Он с раздражением дернул за шнур, запахивая шторы на окне:
— Мне только что сообщили, что на электростанции совершена диверсия. Главный трансформатор, который отремонтирован бельгийцами, снова выведен из строя. В перестрелке с диверсантами двое из охраны ранены.
25
В десять, как условились, в консульство пришел Дерендяев, транзитный пассажир, возвращающийся на Родину из Либерии.
Каких только проблем не бывает в консульской работе! С этим Дерендяевым произошла совершенно нелепая история. В Дагосе он вышел из аэровокзала на улицу — никто не встречает. Решил на площади ловить такси. Было жаркое утро, с безоблачного неба светило солнце, и вдруг невесть откуда наползла небольшая туча, из нее обрушился точно нацеленный на приаэродромную площадь тропический ливень, подобный потопу. За две минуты дождь вымочил Дерендяева до нитки вместе со всеми документами, спрятанными в нагрудном кармане пиджака. На титульном листе его заграничного паспорта на месте печати образовалась синяя чернильная клякса: фотография отлепилась, выведенные тушью буквы на листке расплылись и потеряли очертания. С таким паспортом будут неприятности уже здесь, на аэродроме, при вылете в Москву. А в Москве тем более. Пришлось выписывать новый, да еще ехать в асибийский МИД узаконивать транзит Дерендяева, ставить нужные визы и штампы. Этим делом занимался Ермек.
Он должен был вернуться из МИДа к десяти утра, но запаздывал. Чтобы не держать Дерендяева в приемной, Антонов пригласил его в кабинет.
— Чайку хотите?
Антонов начинал рабочий день с того, что готовил в кабинете в колбе крепкий чай, выпитого дома за завтраком ему не хватало для уверенного старта перед напряженным консульским днем.
Дерендяев охотно согласился. Это был небольшого роста, щуплый, невзрачный мужичишка, с простецким рябоватым лицом и неожиданно крупными для его роста кистями рук. «Присылают же таких за границу представлять великую державу, взглянуть не на что», — подумал с неприязнью Антонов.