Сфера
Шрифт:
– Красавица, – невольно прошептал Риир. Один ее глаз приоткрылся, при этом другая половина лица смешно сморщилась.
– Ты чего?
– Любуюсь тобой, попей. – Он смотрел, как она пьет, и нежность заполняла его. Казалось, нет, он был уверен, что во всей Сфере не было эльфа, зверя или растения красивее Талии, изящнее и гармоничнее. И уж точно не было никого, кто был бы ему дороже.
Девушка напилась, но не успела отдать пустую кружку, как их обоих чуть не смело с дерева резким порывом ветра. Воздух бил их снова и снова, но они уже крепко стояли на ногах, задрав головы кверху – старейшина вернулся. Огромный дракон цвета кости завис над входом в пещеру и плавно опускался, делая редкие широкие взмахи. Когда кончик длинного хвоста лежал на земле, он грузно приземлился на четыре лапы, собрав крылья. Последнюю ударную волну поглотил шатающийся лес.
– Старейшина, – оба молодых эльфа склонили
– Талия, Риир, – мягко прорычал дракон. – Вижу у вас все хорошо и есть славные вести. – Риир открыл было рот, но старейшина продолжал, – и я выслушаю их в свое время. Сейчас же ты, девочка, должна уйти, нам с Рииром нужно обсудить важный вопрос, – дракон проигнорировал возгласы и удивление на лице юноши, – еще светло, уверен, что ты спокойно вернешься в Дол до сумерек.
– Я побегу, старейшина, – озорно ответила Талия, – видимо, вы все уже знаете, я же поспешу обрадовать маму.
– Но как так, – недоумевал Риир. Она же смеясь чмокнула его в щеку, прошептала «Все хорошо, будем ждать тебя дома», поклонилась дракону и исчезла в лесу.
Старейшина молча повернул голову в сторону убежавшей девушки. Эльф с нетерпением ждал, когда дракон начнет разговор.
– Риир, что ты знаешь про свое происхождение? – без предисловий начал перворожденный
– Мои родители погибли, и вы взяли меня к себе, старейшина, привели в Дол, – Риир отвечал просто, не виляя и не гадая к чему такое начало. Он знал, что дракон не любит терять времени зря и научился отвечать его требованиям. – В селение я сразу не прижился. Были проблемы с развитием разума в первые годы, я их совсем не помню. Со временем я стал нормальным эльфом, но в Доле меня многие недолюбливают, болтают чепуху про темного эльфа, хотя всем известно, что вы бы не оставили меня в живых, появись я на свет порченным тьмой. – Риир нахмурился, но тут же расслабился и улыбнулся. – Но теперь это все не имеет значение, я обрел дом в Доле.
– Я рад за тебя и юную Талию, она и ее мать хорошие эльфы. И твоя история достаточно соответствует правде.
– Достаточно? – перебил настороженный юноша. Значит, его пересказ не есть его жизнь.
– Ты так и не научился не перебивать дракона, юный эльф! – грозно прорычал старейшина, но Риира было не обмануть, он знал эту интонацию. Ворчливый дядюшка, так он называл ее про себя. Но в следующей фразе дракон был серьезен, и юноша похолодел. – Сегодня вечером тебе лучше не забываться. Слухи о тьме в тебе волнуют не только эльфов Дола. До заката сюда явится воплощенный наших земель – дракон, наделенный могучей силой. Он проверит тебя. Не смотри на это как на оскорбление. Наоборот. Это будет твоим последним оправданием перед всей Сферой. После вердикта воплощенного, только полный дурак будет упорствовать в своих заблуждениях. А болтливые дураки не могут нарушить гармонию мудрого. Будь мудрым и будешь счастливым.
– А как он проверит меня? – Риир осмелился на вопрос после минутного молчания старейшины.
– Он посмотрит на тебя истинным взором. Может быть, задаст вопросы до или после. Тебе не о чем беспокоиться, проверка займет не больше времени, чем наш разговор. И столько же неудобств. Подкрепись, ты же принес припасы? Новости Дола подождут, я удачно поохотился, и тоже нуждаюсь в покое.
– Старейшина, последний вопрос, – попросил побледневший юноша, – а что если он найдет во мне следы Змея?
– Не найдет. Обнаружь я в тебя зачатки тьмы, я бы уничтожил тебя. Ты живешь. Отдохни и успокойся, до заката для тебя начнется новая жизнь.
Он проснулся задолго до заката. Повернувшись лицом к выходу из пещеры, он прикрылся ладонью от слепящего света. Старейшины не было в пещере. Риир вышел наружу, судя по солнцу, прошло часа два не больше, как Талия ушла.
– Риир! – раздался голос дракона, но не в ушах, а сразу в разуме. Плохой знак. Эльф не мог ответить мысленно. Кричать не стал, стоял молча, осматриваясь. – Я высоко, не ищи меня. Что-то не так вокруг нас. Гармония нарушена. Большего я не знаю. Беги в Дол, предупреди Хакона и старосту, скажи, что речь, по крайней мере, об одной твари тьмы. Пусть предупредят остальных и затаятся в селении. Скажи им, что скоро явится воплощенный, и им нечего опасаться. Пусть будут на чеку. Беги, скорей!
И он побежал. Страха не было, только возбуждение от неожиданности и от приятной ответственности. Старейшина в небе, он выследит и уничтожит тварь. Даже если она не одна. И воплощенный вот-вот будет здесь, Дол в безопасности. Еще утром многими нелюбимый и презираемый, вечером он явится спасительным посланником, предупредит и успокоит эльфов, заслужив их признание. Талия будет рада, что новость об их свадьбе завтра будет встречена благоприятно расположенными соседями, избегнувшими накануне страшной опасности, не без его, Риира, участия. Талия! Они же с Ринией живут на краю селения. Нужно сначала предупредить их, и уже с ними спешить к Хакону. Он ускорил бег. Страх появился и заполнил собой все.
Она тяжело дышала, в боку кололо. Что-то тянуло ее домой через силу, через усталость. Куда она спешит, Риния дома и никуда не денется, через час-полтора она бы и так спокойно дошла. Но если легкие и ноги горят от усталости и напряжения, то сердце ее переполнено радостью, и ею нужно скорее поделиться с мамой, пока эта она не разорвала ее изнутри. Вытерпев несколько глубоких вдохов и выдохов на месте, Талия снова пустилась бегом. Вот их дом показался впереди и стремительно приближался. Последний подъем вверх по склону. Ноги не бегут, прыгают и летят вперед. И она в изнеможении падает в высокую траву – добежала! Талия безмолвно хохочет и перекатывается сбоку на бок как молодой гриф. Сейчас она расскажет маме про их с Рииром согласие. Про то, какая замечательная жизнь ждет их впереди. Отдышавшись, она повернулась на живот и с любовью посмотрела на дом, на эту любимую башенку, являющуюся для нее осью Сферы. Эх, еще бы папа был с ними, Риир бы ему понравился. А вот и мама показалась со стороны реки. Несет первую корзину белья после стирки. Двор еще не колышется разноцветными парусами, но веревки уже разложены. Она почувствовала на лице озорную улыбку. Проползу незаметно в траве, потом поднимусь, когда она будет стоять спиной, и поздороваюсь, как ни в чем не бывало. Она вскрикнет, заругает и рассмеется. Потом мы вместе начнем развешивать первую партию белья, и я ей между делом скажу, мол, все любимая моя мама, женимся мы с Рииром. Ха-ха, или можно подождать второй корзины, нет, сама же не выдержу. Она прыснула в кулачок и неслышно поползла вперед, ветер качал стебли, и ее наверняка было не заметить со стороны. Риния приближалась как всегда статная и красивая. Талия устремила на нее взор и ползла. Вдруг краем глаза она увидела чье-то знакомое лицо чуть впереди. Девушка удивленно повернула голову и уставилась на знакомые черты одного молодого эльфа. Где же я его видела? – был первый возникший вопрос, перекрывший все прочие. Точно! Он же был среди кандидатов в защитники, один из двух пропавших цикл назад. Вместе с этим ответом пришли другие, одни страшнее другого. И почему его лицо на высоте ее, когда она ползет вдоль земли? Как он здесь очутился и что делает? Поморгав, она вгляделась в лицо нашедшегося юноши и не закричала во все горло только оттого, что страх парализовал ее. Дело не в том, что лицо отражало голод и лишения, в избытке пережитые за год. Это вызывало жалость. Ужас был вызван тем, что лицо застыло на голове, болтающейся на веревке, привязанной к поясу какого-то грязного эльфа. У Талии не было сил рассмотреть его, ужасная голова приковывала к себе ее внимание, лишала воли.
– Кто ты и что здесь делаешь?! – крикнула Риния, стоя посреди двора, корзина у ее ног.
– Мама, убегай! – безмолвно раскрывала рот Талия, губы одеревенели, все тело превратилось в безвольную кучу мокрого белья.
Застывшее лицо несчастного мальчика дернулось и двинулось в сторону мамы – незнакомец спокойно шагал к Ринии, не таясь и не убегая. Он был не эльф, по крайней мере, точно не эльф Дола или ближайших столичных городов. Он был выше Л’сандера и шире Гала, волосы темные, почти черные, коротко постриженные, не скрывали заостренных ушей, еще короче чем у Талии. Лица она не видела, но руки, открытые безрукавкой, были узловатые и выглядели очень сильными. Кожа была серого оттенка. Мешковатые штаны складками ложились на тяжелые ботинки. Вдоль правого бедра спускалась веревка с отсеченной головой, вдоль левого – меч, кусок серой стали. Страшный чужак вышел на середину двора и посмотрел на маму, наклонив слегка голову на одно плечо.
– ***! – раздалась непонятная речь, Талия посмотрела вправо, со стороны реки топал еще один незнакомец, ниже и намного толще первого, крича что-то и жестикулируя.
Риния, оказавшись между двумя чужаками, не растерялась, схватила толстую палку для развешивания белья и встала так, чтобы видеть их обоих. Те, однако, не обращали внимания на женщину и переругивались друг с другом. Толстый все кричал и тыкал мясистыми руками в отрубленную голову, тонкий огрызался и показывал куда-то за спину. Талия рассмотрела и второго, у него была такая же сероватая кожа, большой живот, какого не было ни у кого в Доле, обтянутый курткой с длинными рукавами из переливчатой материи, по виду дорогой. Толстые кривые ноги в штанах из похожей ткани более светлого цвета, изящные сапожки. В пухлых руках неестественно смотрелся длинный лук, украшенный резьбой. Он стоял к ней лицом, но девушка не рискнула его рассмотреть, боясь встретиться глазами и выдать себя, отметила только красивые волосы, локонами ложившиеся на плечи. Талия не понимала, почему мама не убегает. Она сама не могла двинуться или крикнуть, зачарованная страшной сценой. Оба чужака стояли посреди их двора, ругаясь между собой, а хозяйка, стояла чуть в сторонке, не двигаясь, только палка трясется в руках и волосы колышутся на ветру. Безумная ситуация, которую Талия и в кошмаре не могла бы представить себе. Толстый часто повторял одни и те же звуки, то ли «эр’ас», то ли «елиас», на что тонкий махал рукой. Наконец, низкому это надоело и он повернулся к маме, шикнув на высокого.