Сфинкс
Шрифт:
— Вы лозоходец, воплощение Осириса. Вы и должны воссоединить астрариум с мумией Нектанеба. Это единственный способ избежать Маат — политического и духовного хаоса — и предотвратить наступление эры Сета.
Она указала на черно-белый телевизор в углу. Звук был приглушен, но я понял, что шел репортаж о встрече Садата с Ассадом, о последней остановке египетского президента перед разговором с Бегином — саммите, на котором должна присутствовать Рэйчел.
— А что такое эра Сета? Провал мирных переговоров? — скептически спросил я.
— Не стройте из себя идиота, это вам не идет, — разозлилась Амелия. — Страх заставляет вас держаться за маленький знакомый мир, в котором вам удобнее. Принц Маджед воспользуется астрариумом не только для того, чтобы уничтожить Садата, но начнет в регионе опустошительную войну, которая дестабилизирует все соседние страны. Поверьте, наступит нечто вроде ада…
— Довольно, Амелия, — прервал ее Фахир. — Мы теряем время. Мосри скоро обнаружит, где мы находимся. Оливер, Ваз — ключ к механизму — у вас?
— У меня благодаря старинному другу Амелии профессору Сильвио. Но ведь, Амелия, вы сами его украли?
— Чтобы не могли воспользоваться другие. Я опасалась, что найдутся люди, готовые злоупотребить могуществом машины, и оказалась права. — Она внезапно осеклась, догадавшись, что означает встревоженное выражение моего лица. — Так вы запустили механизм. Очень глупо с вашей стороны. Чертовски самонадеянно.
Раздавленный шквалом последних событий, я рухнул в кресло и признал:
— Грешен высокомерием.
— Не редкость среди ученых. Так когда срок вашей смерти?
— Вы можете мне помочь? Я в курсе, что сначала вы тоже были членом секты.
— Но покинула ее после первого пришествия Сета. И Изабелле следовало так поступить. С того момента ее карьеру направлял Джованни — в какой-то мере даже после своей смерти. Затем она подпала под влияние Гермеса Хемидеса.
— И он отправил ее на Гоа.
— Когда я получила должность преподавателя в Оксфорде и почувствовала, что завоевала доверие Изабеллы, то объяснила ей, какие ужасные поступки совершал ее дед и как манипулировал событиями. Она мне не верила, не могла поверить. Потом вы оба снова вернулись в Египет. Гермес прослышал, что Изабелла близка к находке астрариума, и убедил ее присутствовать на кое-каких обрядах. Она по наивности согласилась.
— Я об этом понятия не имел. Эх, если бы она мне сказала…
— Вы бы ей поверили?
Мне не было надобности отвечать. По лицу Амелии я понял, что ей меня жаль.
— Боюсь, Оливер, вам придется сыграть свою роль, пусть даже она вам противна. Я уже пыталась донести до вас в опере: это история великой любви. Когда Банафрит, старшая жена и сестра Нектанеба, узнала о заговоре с целью убийства фараона, думаю, она была готова пойти на смерть, только бы спасти своего любовника. Кто знает, преуспела в этом жрица или нет. Можно представить такую сцену: Банафрит — член религиозного клана, и поэтому, причастная к их бесчестной политике, рвется предупредить Нектанеба об опасности, но сделать это очень непросто. В заговоре против фараона участвуют очень многие, даже кое-кто из членов его семьи. И будущее целого народа зависит от того, успеет Банафрит вовремя его предупредить или нет. Что мне известно доподлинно: заговор организовали почитатели Сета — его культ стремится возродить Хью Уоллингтон. Пришествие Сета символизирует хаос, он олицетворение аморального зла, фашистской стороны личности.
— Постойте, я наблюдал его пришествие в катакомбах. Как это было устроено?
— Почему вы решили, что все было устроено?
Я не ответил. Мысль, что Сет являлся в самом деле, сильно тревожила.
— Игры Гермеса и его приятелей — опасное занятие. Они вызывают тайные силы зла. Гермес все еще пользуется влиянием и, как в свое время Джованни, сколотил вокруг себя небольшой кружок приверженцев.
Я вспомнил похожую на Изабеллу молодую женщину. Гермес, должно быть, привлек ее из-за ее сходства с моей женой — знал, что я неизбежно пойду за ней следом.
— Надо учитывать, — продолжала Амелия, — когда собираются единомышленники, их желания и воля сливаются. Одно это уже могучая сила — энергия, которой часто пользуются харизматические политические лидеры. Вспомните Гитлера, Сталина, Мао — это были личности, способные зажечь одновременно сотни тысяч людей. Юнг тоже верил в возможность массового гипноза, алхимию веры. Итак, Оливер, я дала психологическое объяснение, которое вам удобнее и проще принять.
— Мне предстоит умереть через… — я посмотрел на настенные часы, — шестнадцать с половиной часов. Поэтому в данный момент трудно ожидать, что что-то может улучшить мне настроение. — Я язвительно рассмеялся, остальные мрачно промолчали. — Что скажете о Хью Уоллингтоне? На кого он работает? Он участвовал в обряде, когда хотели меня запугать?
— Участвовал. Гермес вел опасную двойную игру. Он боится Уоллингтона, но Уоллингтон ему нужен в качестве Гора. Думаю, он рассчитывает обойти Уоллингтона и завладеть астрариумом. Бедняга, у него ничего не получится. Уоллингтон слишком силен. Не сомневаюсь, что он заключил сделку: после того как Маджед воспользуется астрариумом, артефакт должен перейти к нему. Посмотрим правде в глаза: если Маджед получит астрариум, последствия будут ужасными — страна окажется в хаосе и тьме и под диктатурой принца погрязнет в бедности. Даже сам Сет не смог бы нанести Египту большего урона. Уоллингтон мечтает переписать библейскую историю. Как ученый он очень честолюбив. И хочет обрести бессмертие — но не такое, какого добиваются Гермес и Маджед.
Мы вздрогнули, услышав стук в дверь. Амелия кивнула, и Фахир пошел узнать, в чем дело. Слышно было, как он с кем-то говорит по-арабски. Через минуту он вернулся.
— Гермес Хемидес совершил самоубийство. Повесился в камере.
Я закрыл лицо руками.
— Господи Иисусе!
Амелия дотронулась до моей руки, и прикосновение ее прохладной ладони подействовало ободряюще.
— Оливер, сосредоточьтесь, нам надо спешить. Ваше время на исходе.
44
Я послал Фахира к себе на квартиру с письмом для Мустафы, сообщив заранее согласованное кодовое слово. Он вернулся с астрариумом, как мне показалось, через несколько минут. Амелия осторожно распаковала артефакт, и я увидел на ее лице такое же благоговение, как у Гермеса, когда тот впервые увидел устройство, — религиозный восторг. Но мгновение спустя она вновь превратилась из верующей в ученого. Воспользовавшись чем-то вроде зубоврачебного щупа, она толкнула дно, и, к моему удивлению, оно сместилось в сторону. Амелия аккуратно его сняла и стала разглядывать в увеличительное стекло.