Шаг из тьмы

Марс Остин

«Почти.»

— То есть, проблему решить он может?

— Да.

— Тогда почему не решает? Ты не заслужила? Он тебя не любит, не хочет тебе помочь?

— Хочет.

— Хочет, может, но почему-то не решает? Почему? Может быть, потому, что не хочет афишировать свои отношения с тобой? Ты встречаешься с женатым мужчиной?

Белки её глаз за секунду налились красным, Вера любовалась картиной и думала о том, какое всё-таки счастье — владеть информацией. Она улыбнулась, показывая все зубы до единого. Йори дёрнулась к ней и замахнулась:

— Как ты смеешь, тварь!

Вера плавно подняла руку, чтобы успеть перехватить и ударить навстречу, но не успела — руку Йори поймал Двейн. Вере пришлось превратить движение в останавливающий жест, она ласково улыбнулась Двейну:

— Нет-нет, пускай. Пусть наследница Хань первая начнёт драку в кабаке, если она ударит меня, я с полным правом переломаю ей ноги прямо тут, не сходя с этого места, я об этом мечтаю уже, пусть даст мне повод. Вперёд, дорогая, мы уже пообщались, формальности соблюдены, самое время залить этот кабак кровью. Начинай.

Вера сняла с коленей сумку и поставила на лавочку рядом, демонстративно поддёрнула рукава, размяла пальцы. Йори смотрела на неё и часто глубоко дышала, глаза алели кровью, напряжённая жилистая ладонь подрагивала в руке Двейна. Наконец она нервно освободила руку и отступила на шаг, поправила рукав, пальцы дрожали. Вера улыбалась ей, всё ещё надеясь на мордобой:

— Ну что такое? Чего ждёшь? Руки всё-таки больные, потому и не вышиваешь?

— Ты… — Йори пыталась взять себя в руки, но в голосе уже слышались те истеричные нотки, с которыми она поливала Двейна, когда не знала, что Вера слышит. — Ты… безродная сука!

Вера игриво наморщила нос и изобразила оскал:

— Р-р-р!

— Подзаборная бродячая собака! Блохастая шавка! — Йори визжала и брызгала слюной, окончательно потеряв тормоза, Вера смеялась.

— Знаешь, в моём мире говорят — не бросайся в людей грязью, до них можешь и не добросить, а сам точно вымажешься.

— Грязная безродная тварь!

— Почему ты так зациклена на родовитости? Это единственное, чем ты можешь гордиться? Хотя, в принципе, если ты даже вышивать не умеешь, то с музыкой и каллиграфией, наверное, полный провал. Это из-за проблем со здоровьем?

— Потаскуха!

— А вот это неправда — я с женатыми не путаюсь.

— Я тоже не путаюсь! — Не надо передо мной оправдываться, каждый живёт как может…

— Тварь!

— Ты пошла на второй круг, дорогая. Ещё и словарный запас крохотный, как всё печально.

— Ты сдохнешь в канаве!

— Почему не прямо сейчас? — Вера изобразила распахнутые объятия, — давай, тебе же так хочется.

— Иди к чёрту!

— Я не хожу к мужчинам, это они ходят ко мне. Если я их приглашаю. Но чертей среди них пока не было, сплошные культурные воспитанные джентльмены — чай, поэзия, всё такое. К тебе, я так понимаю, за поэзией не ходят?

— Пошла ты…

— Не-а, я никуда отсюда не уйду. А ты, если заблудилась, дверь там, — Вера кивнула на выход, Йори задыхалась от злости.

— Ты сдохнешь. Тварь.

Она опять посмотрела куда-то за спину Вере, с такой бездонной ненавистью, что Вера с трудом подавила желание обернуться, потом стремительно развернулась и вышла, шурша юбками и собирая ими всякую мелочь с пола, тянущиеся за юбкой нитки и прутик от веника выглядели идеальным последним штрихом, Вере хотелось это сфотографировать.

Дверь за Йори закрылась, кабак зашелестел разговорами и смешками, Вера развела руками, прощаясь с надеждой на мордобой, встала, забросила сумку на плечо и задвинула лавку на место. Посмотрела на Двейна, у которого на лице было что-то такое, как будто ему отдали самый красивый и вкусный кусок на столе, а он пытается понять, где подвох. Вера опять прикинулась пиратом на родной палубе, подошла вплотную и заглянула Двейну в глаза:

— Ну ты даёшь! На минуту нельзя оставить — мигом находишь себе какую-нибудь неадекватную женщину. Я понимаю, что ты красавчик, и это неизбежно, но как-то надо их контролировать. Где на тебе написать, что ты под моей личной защитой?

Двейн покраснел, заулыбался, опустил голову и взял в руки кончик пояса, на секунду поднял взгляд и сразу опустил, Вера улыбнулась:

— Хочешь ещё один?

— Жадность — не порок, — шепнул Двейн.

— Вышить тебе бешеную суку? Овчарку, да? Чтобы овец держала под контролем, и коз всяких?

— Кого пожелаете, — ещё сильнее смутился Двейн, — я согласен даже на котика.

— Хорошо, забудешь у меня как-нибудь при случае.

Он кивнул, продолжая рассматривать блики шёлка на вышивке, Вера перестала выделываться и тихо спросила:

— Чё она хотела-то?

— Увидеть господина.

— Зачем?

— У семьи Хань финансовые проблемы, — с загадочно-довольным видом прищурился Двейн, Вера медленно улыбнулась и кивнула, опять превращаясь в пирата:

— Ясно. Ну, пусть решают свои проблемы как-нибудь без нашего министра.

— Госпожа, вы… у меня нет слов, — он безнадёжно развёл руками, Вера подбоченилась и усмехнулась:

— Я их тебе подарю, записывай — вызывайте пожарных, я сегодня огонь!

Двейн рассмеялся, ближайший столик заржал вдвое громче, Вера с удивлением к ним повернулась, и один из мужчин за столом ответил на её вопросительный взгляд:

— Не надо нас вызывать, мы уже здесь.

— Тогда я к вам, — широко улыбнулась Вера, трансформируясь из пирата в Алису из страны чудес, придурковато-радостную и всегда готовую выпить чаю, какая бы хрень вокруг ни творилась. — Рассказывайте, как оно, быть героями?

— Сутки спишь — трое дома, — улыбнулся самый разговорчивый, все рассмеялись, один буркнул:

— Да конечно, если бы. По три раза за ночь выезжаем иногда. Чаще — два. И там тоже веселье бьёт ключом. Вот, — задрал рукав и показал Вере свежий шрам от ожога, она с готовностью изобразила ужас и восторг: