Шаг из тьмы

Марс Остин

— У вас с ним какие-то личные проблемы?

— Нет, что вы, никаких. Просто он слишком высокого мнения о себе, это раздражает, и вызывает желание спустить его с небес на землю.

Она качнула головой:

— Не с моей помощью.

— Я понял, — он поднял руки в сдающемся жесте, улыбнулся, поправил на Вере свой китель, — вмешивать дам в мужские конфликты — дурной тон. Но все постоянно это делают. Даже я, какой позор, — он шутливо закрыл лицо руками, Вера тихо рассмеялась, он мягко погладил пальцами её ладонь в перчатке, заглянул в глаза: — Расскажите о своём мире. Какое у вас самое лучшее оружие?

Она

грустно улыбнулась, опустила глаза.

— Огромные ракеты, которые можно нацелить на любую точку земного шара, они прилетают с неба, падают на землю, и взрываются, сплавляя песок в стекло, и не оставляя в живых даже бактерий. Когда это оружие появилось у крупнейших государств, официальные войны кончились, потому что, как сказал один правитель тех времён, ударив по врагу, можно и у себя стёкла побить.

— Ого, — тихо выдохнул Рональд, осмотрелся, понизил голос и полушутливо сказал: — Я надеюсь, вы никому ещё об этом не рассказывали?

— Ну что вы, — невинно улыбнулась Вера, ощущая на ноге беззвучный "дзынь", — я знаю, что меня призвали для войны, но поверьте, я предпочитаю мирное урегулирование конфликтов. Оружие таких масштабов быстро учит дипломатии.

— Надо думать, — напряжённо усмехнулся Рональд, задумался, но почти сразу же сам себя одёрнул и обаятельно улыбнулся: — Расскажите тогда о мирных проектах.

— Давайте я покажу лучше, — она достала телефон, развернулась к перилам спиной, чтобы не уронить случайно телефон, открыла фотографии. Рональд придвинулся ближе, как-то незаметно встав почти вплотную, Вера чувствовала на шее его дыхание, и это не было приятно.

«Вот почему я так молниеносно уклонилась от его поцелуя, а рядом с Эриком цепенею. Просто Эрик мне нравится, несмотря на запредельную наглость, или даже благодаря. Надеюсь, он никогда об этом не узнает.»

Она рассказывала о машинах и поездах, Рональд слушал с восторженным вниманием, потом посмотрел на часы и рассыпался в извинениях, сказав, что у него назначен танец, предложил проводить её вниз, они пошли по анфиладам комнат, провожаемые взглядами и комплиментами. Вера кожей ощущала женскую ненависть, это так бодрило и вдохновляло, что спина выпрямлялась сама собой, подбородок поднимался выше, глаза смотрели на Рональда всё призывнее. Он ей не нравился, но как же ей нравилось бесить женщин, это было полузабытым удовольствием из прошлого, которое было до Виталика, когда она общалась в творческой среде, порхая от одного творца к другому и распыляя вдохновение, а матушки-наседки этих творцов смотрели на неё грымзами и точили жала, но ничего не могли сделать. Потом она нашла Виталика и сама стала матушкой-наседкой, и только теперь начала понимать, насколько это было для неё неподходящей ролью.

«Всё, с этим покончено, навсегда. Ты снова муза, Вера, наслаждайся, издевайся, но не влюбляйся, не смей, это не окупается. Министр Шен строит из себя покровителя, но это сказка на одну ночь, как тогда на острове, ночь закончится, солнце взойдёт, он снимет вышитый тобой пояс и наденет костюм без вышивки, а твой подарок спрячет в сундуке, как вор, потому что это украденное счастье, вы не имеете на него права.»

Министр Рональд вёл её по ступенькам, внизу шумел сверкающий золотом танцевальный зал, под колонами топтались девчонки-в-сторонке, юные, белые, в оборочках и веночках, пылали щеками от злости, шипели друг другу о госпоже Веронике и её рубинах — она видела, все видели.

Рональд остановился у лестницы, заглянул Вере в глаза со смущённым видом, как будто в этом шипении была его вина, Вера улыбнулась и медленно кивнула, отпуская ему этот грех, плавным движением сняла с плеча китель, а со второго не сняла, просто так.

5.38.23 Третий танец, министр Шен и фетишизм

Затылок обожгло взглядом так, как умел только один человек, Вера быстренько положила на место ту прядь, которая закрывала засос на шее, сняла китель со второго плеча, протянула Рональду с интимной улыбкой:

— Такая приятная ткань.

Он вспыхнул румянцем, странно выглядящим на лице взрослого мужчины, замешкался, протянул руку за кителем смущённым неловким жестом, чуть не уронил, рассмеялся, Вера широко улыбнулась и отвернулась, делая вид, что ничего не видела и никуда не смотрит. Рядом остановился министр Шен.

— От лейтенанта до генерала за один вечер? Стремительный карьерный взлёт, — прозвучало как "шлюха-шлюха-шлюха, ненавижу тебя, умри в мучениях". Вера улыбнулась ему, глядя в глаза и мысленно отвечая: "но ведь если я умру, вы расстроитесь, как я могу?", улыбнулась шире.

Он выглядел иронично-невозмутимым, но был без амулета, так что её это не обмануло, его злость шипела внутри, как будто кто-то поливал перекисью раны на сердце, он говорил ей, что она никто, буквально час назад.

«Это внутри, господин министр. Теперь-то вы рассмотрели?»

Он начал изучать ближайшую колонну. Дирижёр поднял серебряный колокольчик и мелодичным звоном объявил третий танец, Рональд что-то сказал министру Шену, надел китель и пошёл рассыпаться в извинениях перед одной из девчонок-в-сторонке, Вера почти ничего не слышала, шипение внутри заглушало всё, кроме музыки, министр сверлил взглядом колонну и пытался взять себя в руки.

— Госпожа Вероника, вы уже заняты? — к ним подскочил запыхавшийся парень, которого ей представляли, но она сразу забыла его имя, маркиз какой-то, такой же полноватый, русоволосый и сероглазый, как и большинство мужчин здесь.

— Госпожа занята, — тихо прошипел министр Шен, хватая её за запястье, парень слегка присел от его тона, но взял себя в руки и опять попытался улыбнуться, сделав вид, что только что заметил министра:

— Правда? Хотите сказать, вы записаны?

— Да, — заявил министр, парень с вежливой улыбкой указал на книжку на Верином поясе:

— Позволите убедиться?

— Не позволю, — министр развернулся в сторону коридора в сад и потащил Веру за собой. Она послала обалдевшему парню невинно-виноватую улыбку и пошла за министром.

Он стремительно прошагал всю дорогу до дверей в зимний сад, но остановился раньше, чем им открыли, свернул в сторону диванчиков, выбрал самый затенённый и закрытый колонной, сел и усадил Веру, протянул руку требовательным жестом:

— Книжку.

Она подала, он открыл, пролистал до третьего танца, потом открыл второй, поморщился и буркнул под нос: "Выпендрёжник", опять открыл третий, размашисто написал своё имя на карнском, перевернул страницу и написал ещё раз, перевернул следующую… и Вера положила ладонь на его руку: