Шаг во времени
Шрифт:
Шарлотта откровенно удивилась и от радости вся порозовела. Она ничего не сказала, но позволила себе довольно улыбнуться, а попрощалась очень тепло, и Аманда поняла, что прощена. Спустя час все гости разошлись и дверной молоток опять надолго замолчал.
– Ну, – сказала Аманда со вздохом облегчения, – кажется, мы неплохо справились со всем этим. Верно?
Улыбка Серены говорила красноречивей всяких слов.
– Аманда, ты была великолепна. Пару раз ты чуть не попала впросак, но не думаю, чтобы кто-нибудь заподозрил, что
– Свихнулась, – закончила за нее Аманда. – Похоже, вы правы. К тому же, удивительно много значат в разговоре всякие улыбочки да кивочки.
– Поняла? – просияла с удовлетворением Серена. – Я же говорю, что дурное пройдет, как летний дождик. К балу у Марчфордов ты будешь, дорогая, в полном порядке.
Аманда пристально посмотрела на нее. «Господи, неужели эта женщина и впрямь верит в действенность таких фарсов, какой они сегодня разыгрывали вместе? Относительно бала... что ж, поскольку обман пока сходит с рук, то, вероятно, можно одолеть и более сложные трудности. Поэтому, когда лорд Ашиндон опять спросит о бале, надо будет согласиться. И при мысли о грядущей встрече с загадочным графом ощутила греховный трепет в душе.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Как нарочно, лорд Ашиндон не появлялся несколько дней. Вернув свою суженую в лоно семьи после поездки на Оксфорд-стрит, он возвратился к себе домой и нашел там письмо. Взяв в руки элегантный конверт, некоторое время держал его, не взламывая печати, не вскрывая, ибо по беглому почерку узнал от кого он. И вновь он испытал смесь разноречивых чувств – благоговейного страха, греховной неги и привычной боли от измены и крушения надежд, читая небрежные, размашистые строки вдовы его кузена.
«Аш,
Я вернулась в город и буду признательна за внимание, оказанное мне, когда вам удобно и если это вас не затруднит. Я остановилась в нашем старом доме на площади Кавендиша.
Лиана».
«Зачем она приехала?» – подумал он с мукой в ответ на ее послание. Неудивительно, что она сразу по приезде обращается к нему, ибо знает, что он безотлагательно сделает все для нее, как всегда поступал. Он вспомнил их последнюю встречу, ее суровый траурный наряд вдовы, который лишь подчеркивал белизну ее кожи и безупречные черты лица.
«Не тревожься обо мне, любовь моя, первая и единственная любовь моя, – прошептала она тогда, а в зеленых ее очах застыли кристаллики слез. – Я буду жить здесь до конца моих дней в затворничестве и одиночестве, но тебя никогда не забуду».
Скорбно прощаясь, она поцеловала его только один раз – в щеку – и поспешно скрылась в доме своих родителей. Разумеется, он понимал, что она не останется там навеки. Затворническая да одинокая жизнь монашенки не для таких жизнелюбивых и склонных к удовольствиям женщин, как Лиана Уэксфорд, графиня Ашиндон, урожденная Боннер.
Тяжело вздохнул. Надо ответить, сообщить графине, что не имеет возможности постоянно быть при ней, но всегда готов оказать ей любую услугу. Ваш и т. д. и т. п.
Несмотря на столь похвальное намерение, сформулированное в уме, он приказал опять подать коляску и всего через полчаса, держа шляпу в руке, уже стучался в дверь дома номер три на площади Кавендиша. Его проводили в дальнюю часть дома, в маленькую гостиную с занавешенными окнами, с какой-то тяжелой, будто затхлой, атмосферой. Лиана была в комнате одна, сидела у камина в небольшом кресле с полосатой атласной обивкой.
– Лиана, – невольно вырвалось у него.
Она повернула голову, и у него возникло ощущение, что она часами сидит здесь недвижно, как часть мебели этой комнатки, как приросшие к каминной доске часы в золоченом корпусе, и что ожила она лишь от звука его голоса.
Но это ощущение мгновенно развеялось – Лиана легко вскочила и бросилась ему навстречу. Обеими руками она схватила его руку. Он всмотрелся в ее полное жизни лицо, мало изменившееся за прошедший год, и сердце его сбилось с ритма.
Она была такая же утонченная и изящная, нежный овал лица обрамляло облако черных волос. Над высокими скулами весело сияли зеленые глаза с экзотическим разрезом и проникновенно вглядывались в глубину его глаз.
– Аш! Я так рада, что ты пришел! Если бы ты знал, как я устала от своего одиночества!..
Она усадила его на диванчик у окна.
– Расскажи мне все, что ты делал в городе. Я была потрясена, услышав, что ты продал городской дом Ашиндонов. Где ты теперь живешь? – Она тоже села, суетливо поправила юбку серо-голубого утреннего платья и жестом предложила Ашу сесть поближе к ней. Он неохотно подвинулся.
– Пойми, вынужден был продать все, что можно – как с тонущего корабля выбрасывают за борт все, кроме необходимого для спасения.
– Ох, Аш, неужели дела обстоят столь скверно? – и уголки подвижных ее губ печально опустились. – Я, конечно, знала, что Грант тратил свое состояние, но представления не имела, насколько...
– К тому времени, когда Грант принялся за состояние, его уже почти не было. Понимаешь, дядя ничего не смыслил в делах, но считал себя финансовым магом, – и Аш вымученно улыбнулся. – Наследство Гранта сильно поубавилось, хотя... – и он умолк.
– Хотя, – подхватила Лиана, горько усмехнувшись, – он мог бы все наладить, не усугуби он все сам своим беспутным образом жизни. Очень жаль. Прости, Аш, – закончила она дрожащим шепотом.
Пытаясь поправить ее настроение, Аш деланно рассмеялся и сказал:
– Но я приехал сюда не для того, чтобы разглагольствовать о моих затруднениях. Ты-то как, у тебя все в порядке? Ведь твоя вдовья доля наследства уцелела. И тебе всего хватает, не так ли?
– Хватает? – Лиана горестно улыбнулась. – Ах да, конечно, – и она многозначительно повела головой, давая понять, как много не сказано. Аш решил сменить тему.