Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
Все это время Лана не находила себе места. Она так была зла на мужа, что почти не разговаривала с ним. Роль карающей десницы меньше всего импонирова- ла ей, особенно после инструкций, полученных от младшей дочери. Левон же был непреклонен и полон решимости “проучить негодяя по полной программе”.Поняв, что повлиять на него невозможно, Лана решила действовать через Ингу. Накануне суда она зашла к ней в комнату.
– Ты тоже, как твой отец, жаждешь мести?
– без обиняков спросила она.
– Нет, мама. Я не хочу, чтобы кому-нибудь из-за меня было плохо, - возразила Инга.
– Даже ему. Я не хочу, чтобы он потом проклинал меня всю жизнь.
– Умница. Тогда нужно сделать так, чтобы иммиграционные службы оставили его в покое.
– Разве мы можем что-то изменить?
– удивилась Инга.
– Конечно, можем. Я бы даже сказала, что его судьба сейчас в твоих руках.
– Каким образом, мама?
– Как всегда в таких случаях, Инга сделала круглые глаза.
– Все обвинения против него строятся на том, что он обманом заставил тебя вступить с ним в брак, чтобы легализоваться в стране. Иными словами, обманул и тебя, и страну.Последнего они никому не прощают. Если завтра в суде ты подтвердишь это, судья примет решение о его немедленной депортации.
– Но я ведь, по настоянию папы, подписывала какую-то анкету.
– Я научу тебя, что сказать, - заговорщически шепнула Лана.
– Только пусть это будет нашим секретом. Пусть ни Давид, ни отец об этом заранее не знают.
В день суда Нина безапелляционно заявила Алексу:
– Я еду с тобой.
– Да ты что!
– запротестовал он.
– Ты забыла, что вы въезжали в страну как посторонние люди? Своим появлением ты только навредишь ему.
– В зале суда может сидеть кто угодно,- убежденно возразила Нина.- У меня на лице не написано, что я его жена. И потом, с его задержанием ситуация резко изменилась. Я даже хочу, чтобы они узнали, кто я. Пусть попросят меня дать показания.
– Признаться, я плохо разбираюсь в законах, тем более - американских, но считаю, что было бы правильнее тебе остаться дома.
– Он мой муж, Алекс, и я должна его морально поддержать. Если не я, то кто же. Ведь он здесь всем чужой, и кроме меня да тебя некому замолвить за него словечко. Одному Богу известно, как ему сейчас плохо, как одиноко. Я еду! И пожалуйста, не отговаривай меня. Это бесполезно.
Оставив ребенка у матери Алекса, они выехали в Ланкастер. Всю дорогу Нина мрачно молчала. Надо думать, и для Алекса это был не самый легкий в его жизни день - день тревог, волнений... и тайных надежд. Он вполне отдавал себе отчет, что имеет самое прямое отношение ко всей этой истории и что его неблаговидная роль в ней может всплыть на поверхность в любой момент. Каждым словом, каждым взглядом, и даже просто умалчиванием, он лгал Нине. Но Алекс ни о чем не жалел, более того - он знал, что делал и на что шел. Если риск и не всегда “благородное дело”, то, по крайней мере для него, оправданное.
В студенческие годы Нина и Алекс учились на одном факультете, и Алекс с первого курса был влюблен в Нину, о чем она даже не подозревала. Будучи по молодости нерешительным, он слишком долго собирался с духом, чтобы открыться ей, когда на их курсе неожиданно появился Гарри и буквально с места в карьер перебежал ему дорогу. Вынужденный до окончания института лицезреть счастливую пару, Алекс долго не мог придти в себя. Это обстоятельство даже в какой-то мере повлияло на его решение уехать из страны. Когда же Гарри, на правах старого друга, нежданно свалился ему на голову уже здесь, в Штатах, Алекс с тайным злорадством взялся помогать ему, прекрасно понимая, что подобные манипуляции с человеческими чувствами могут дорого стоить удачливому аферисту.
И вот теперь все вплотную подошло к неминуемой развязке. Как подлинный друг, он не должен был допустить, чтобы Нина появилась на суде, вещественно подтвердив тем самым вину мужа. Как тайный соперник, он этого жаждал. Более того, он считал, что заслужил от судьбы вознаграждение за свое долготерпение и выдержку. Прожить два месяца с любимой женщиной под одной крышей и ничем себя не выдать было задачкой не из легких. Отныне у Гарри путь один - обратно в Армению, к разбитому корыту. Без денег, без работы, без жилья. И, Бог даст, без жены. Ну а он уж как-нибудь сыграет роль благодетеля, в тяжелую минуту протянувшего одинокой женщине руку помощи. И сердце впридачу.
– Знаешь,что находится за их зоной?- сказал Алекс, выныривая из радужных грез.- AFB NASA - National Air Force Base. Космическое Агентство Соединенных Штатов и База Военно-воздушных Сил, откуда американцы запускают свои шатлы.
– Мне совершенно наплевать, что там у них находится, - зло отозвалась Нина.
– Пусть они отпустят моего мужа. Пусть вернут моему ребенку отца.
Поскольку здание суда находилось на территории лагеря, на контрольно- пропускном пункте их задержали, потребовав документы. Алекс бросил выразительный взгляд на Нину, мол, я предупреждал. Не задумываясь, с самоотверженностью Зои Космодемьянской, она протянула в окошко свой паспорт. Внимательно изучив ее данные, одетый в военную форму security спросил:
– Кем вы приходитесь подсудимому Гарегину Акопову?
И, прежде чем Алекс успел среагировать, Нина отчеканила:
– I am his wife.
Попросив подождать в проходной, security исчез за внутренней дверью своей конторки. Пока он отсутствовал, Нина и Алекс, не глядя друг на друга, хранили молчание. Наконец, security вернулся и сказал Нине, что ее желает видеть проку- рор, объяснив, куда ей следует пройти.
Лана чувствовала себя в зале суда дискомфортно.А Инга так нервничала, что ее бил озноб. Она сидела, не поднимая глаз, чтобы не встретиться взглядом с человеком, причинившим ей столько страданий и теперь страдавшим из-за нее. Она не могла и не хотела видеть его на скамье подсудимых.Он был и оставался для нее по сей день недосягаемым сказочным принцем, чудом снизошедшим до нее. Она не слышала ни слова из того, что говорилось на суде - в ее ушах стоял непрекращающийся звон. Лана то и дело тревожно поглядывала на дочь, боясь, как бы с ней не случился обморок.
Когда судья вызвал Ингу для дачи показаний, Лане пришлось несколько раз встряхнуть ее за локоть, чтобы она поняла, что вызывают ее.
– Ты помнишь, что должна говорить?
– шепнула Лана.
Судорожно сглотнув, Инга кивнула.Двигаясь как во сне, она подошла к сви- детельской кафедре, присягнула на Библии и героическим усилием воли заставила себя собраться. Ей это почти удалось. Она даже отважилась посмотреть на скамью подсудимых и обомлела, увидев, наконец, того, кто там сидел. Это был совсем другой, незнакомый ей человек. Куда делись его самоуверенность, обаяние и лоск. На его лице застыло выражение безнадежности и покорности судьбе.
Инга не могла знать, что вовсе не пребывание в лагере привело Гарри в та- кой вид, а непредвиденное появление в зале суда его настоящей жены, становившейся свидетельницей его разоблачения. Острое чувство жалости сдавило сердце Инги. Собственная боль и обиды были разом забыты. Ее обожаемый Гарри в беде! Мама сказала, что от нее одной зависит его дальнейшая судьба.
И когда ей задали вопрос, подтверждает ли она, что обвиняемый, Акопов Гарегин, обманом женился на ней, преследуя свои корыстные цели, Инга, бунтарски откинув голову, звонко отчеканила: