Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
– Нет. Не подтверждаю. Мы поженились с Гарри по любви и счастливо прожили вместе два с половиной года.
– Инга!
– в один голос ахнули ее отец и брат.
Судья тотчас призвал их к порядку. Гарри уставился на Ингу. В его взгляде застыли удивление и испуг одновременно.
– Свидетельница, вам было известно,что тот, кого вы назвали своим мужем, был уже женат?
– Конечно. А что тут такого? Люди женятся и выходят замуж иногда по несколько раз. Он оставил свою жену, и мы начали новую жизнь.
– Насколько суду известно, несколько месяцев назад вы расстались, - сказал прокурор.
– Это наши внутренние проблемы.
– Ваши показания на суде расходятся с вашим собственным письменным за- явлением, - напомнил прокурор.
– Во-первых, тогда я была зла на мужа. А во-вторых, у меня слабый английский. Я могла что-то напутать.
Американскую жену Гарри попросили сесть и вызвали следующую “свидетельницу” - жену армянскую. Инга увидела, как с задних рядов поднялась молодая, привлекательной наружности, но с каменным выражением на лице женщина и решительной походкой направилась... не к свидетельскому месту, а к скамье подсудимых. Приблизившись вплотную к Гарри, она смачно плюнула ему прямо в глаза и, развернувшись на каблуках, столь же стремительно покинула зал. Проходя мимо Инги, женщина обожгла ее полным ненависти и презрения взглядом.
Через несколько минут слушание дела было закончено. Суд вынес решение депортировать обвиняемого Акопова Гарегина из Соединенных Штатов Америки.
Глава 74
Натель позвонила Лане в офис и попросила после работы заскочить к ней на часок-другой поболтать.
– Записывай мой новый адрес, - сказала она.
– Как! Вы опять переехали!?
– испугалась Лана.
– Почему? Зачем?
– Не надейся, что я стану выкладывать тебе свои сенсационные новости по телефону. Приезжай. Жду..
Весь день Лана ломала голову, что случилось с Гофманами на этот раз. Их дела снова пошли down? А может наоборот? Ведь Натель сказала “сенсационные”. Может Виталий восстановил, наконец, свой лайсенс, снова открыл частную практику, и они смогли купить себе новый дом? Какой сюрприз она хочет преподнести ей на этот раз?
Отыскав через программу Maps нужные ей Driving Directions, Лана вывела их на принтер и с их помощью легко добралась до указанной в адресе улицы. Натель встретила ее со счастливой улыбкой на лице. Ступив в квартиру, Лана подозрительно огляделась.
– Идем-идем, я покажу тебе свои владения. Это гостиная. Здесь кухня и бар. Это спальня. Вся ее левая половина, как видишь, место для медитаций. Здесь ванная. С обоих комнат есть выход на балкон. Здорово?
Лана непонимающе покосилась на нее. Она узнала некоторые любимые вещи Натель. А главное книги. Все они были здесь, заняв две полных стены гостиной. В целом квартира была раза в два меньше их последнего пристанища.
– Что это значит, Натель? Объясни. Я ничего не понимаю, - сказала Лана почти жалобно, опускаясь в кресло.
Натель продолжала интриговать ее.
– Я сделала это, Лана!
– торжествующе объявила она.
– Я нашла в себе мужество это сделать. И я ужасно довольна собой.
– Что “это”? Что ты сделала, Натель?
– Я ушла от Виталия.
Лана только рот открыла от удивления.
– И теперь у меня есть мои книги.У меня есть работа. И у меня есть свобода.
– Ты с ума сошла. Зачем?.. Прости. Глупый вопрос. Но, по-моему, это не благородно бросать человека в беде.
– А кто тебе сказал, что он в беде? Он восстановил все свои права. Он снова на коне и вполне завидный жених. Я уверена, что мое место долго пустовать не будет. А с меня хватит. Одну свою жизнь я подарила ему. Моя вторая жизнь - пода- ренная мне твоей дочерью - отныне принадлежит мне одной. Ни Виталию, ни какому-либо другому мужчине нет больше места в моей жизни. Я построила внутри себя монастырь. Он так и называется: Монастырь Одной Монахини.
– Натель... Натель. Ну что ты такое говоришь!
– Ты меня не понимаешь! А странно. Мне казалось, что уж ты-то поймешь. Видимо, для этого действительно нужно оказаться на самом краю, когда на глубинном уровне - как озарение, как вспышка молнии - происходит тотальная переоценка ценностей.
Слушая ее, Лана лишь грустно усмехнулась про себя, вспомнив, что она, задолго до Натель, побывала на этом самом краю.
– Да, - продолжала та, - я попробовала на зуб двуликую монету Жизни и Смерти. Это помогло мне отмести со своего пути все наносное, все второстепен- ное.Я поняла, к чему мне следует стремиться, к чему себя готовить. И все оставшиеся годы я решила расти. Знаешь, есть такие нелепые деревья.Они как будто растут корнями вверх. Вот и я отныне ухожу вся в корни, которые растут в небо.
– Да... Тяжелый случай. А как же быть с твоим постулатом, помнишь - для женщины главное быть любимой.
– Я от него не отрекаюсь. Он справедлив, но для той, прошлой жизни. Имей ввиду, о моем Монастыре знаешь только ты и только тебе в нем всегда найдется местечко. Приходи в любое время, будем вместе расти корнями в небо.
Глава 75
Вика натянула на голову четырехугольный “блинчик” бакалавра, накинула на плечи черную атласную мантию, повертелась, принимая разные позы, перед зеркалом, поиграла с кисточкой, и, подмигнув своему отражению, вышла из дома. Она намеренно не стала уведомлять семью о дне Graduation - заключитель- ном аккорде своего пятилетнего обучения в Беркли. Конечно, все они сейчас были бы здесь. Но зачем снимать людей с места, заставлять их совершать утомительный переезд и сидеть потом четыре часа под солнцем на малоудобных раскладных стульях только ради того,чтобы увидеть, как ей торжественно вручают папку с сертифитификатом вместо диплома и делают пару дежурных снимков на память.
Подъехав к университету, Вика долго искала свободное место для парковки. Не только кампусовские паркинги - все соседние улицы были запружены машинами. На подступах к месту Graduation, прямо на аллеях были расставлены столы под зонтиками - университет устраивал прощальный завтрак для выпускников и их гостей. Просторная кампусовская лужайка, всегда так радовавшая глаз студента сочной зеленью газона, сейчас походила на пеструю цветочную плантацию из-за бесчисленного множества гостей, рассаженных на ней плотными рядами. На краю лужайки, под огромным тентом был сооружен деревянный помост-сцена. Все передние ряды перед ним были отданы дипломникам. Эти ряды резко отличались от разноцветного поля гостей, представляя собой монолитные квадраты - от прохода до прохода - из черного атласа.
– Виктория! Иди сюда! Я держу тебе место, - окликнул ее Сэм из середины левого монолитного квадрата.
Благодарная ему, Вика села рядом. Они с любопытством посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Ты выглядишь классно, мисс Бакалавр, в этой четырехуголке,- заметил он.
– И ты тоже. Что собираешься делать после Graduation?
– Сегодня или вообще?
– Вообще.
– Думаю продолжить учебу в Лондоне.У меня там дядя. Он лорд, очень влиятельный в политических кругах человек. Но одинокий. Усиленно зовет меня к себе. Есть только одна причина, по которой я не сдвинулся бы отсюда с места.
– Сэм выразительно посмотрел на Вику.
– Больше меня ничто здесь не держит.
– Наклонившись к ее уху, он шепнул: - Скажи только слово, Виктория. Пол слова. И пусть все дядины особняки, парки, лошади и площадки для гольфа летят в тартарары. Мы все это построим с тобой здесь. Сами. А если пожелаешь, уедем вдвоем в Лондон. Дядя будет счастлив. Он примет тебя как дочь. Он в каждом письме спрашивает меня, не собираюсь ли я жениться. Ему так не хочется встречать старость в одиночку.